Рядом уперся плечом Кузнец, с отчаянным усилием бросился вперед Шаман… Шар дрогнул и чуть качнулся ближе к поджидающей их бездонной дыре…

Гигант шагнул снова – и протянул руку. Свет тусклого солнышка померк – громадная ладонь с растопыренными пальцами нависла над беглецами. Тугая волна горячего воздуха ударила в зыбкую полупрозрачную пленку. От толчка Синий шар подпрыгнул… и влетел в дыру!

– Вырвали… – раздался торжествующий крик Шамана. И смолк, точно его разрубили пополам.

Не близко и не далеко – там, где черные воды Океана смыкаются со свисающим краем нижних небес, – земля содрогнулась. С протяжным скрипом длинная трещина располосовала сплошное белое поле льда. Громадная глыба со свистом взвилась в воздух. Язык Ярко-голубого пламени взметнулся к тревожно мигающим звездам, и из курящейся дымом дыры вылетели четыре тени. Голубое пламя поднялось еще выше… и ухнуло обратно, оставив лишь уродливый оплавленный шрам во льдах.

Четыре тени повисли в прозрачном воздухе, будто вслушиваясь во что-то далекое.

– Я зову души детей… – тихий, едва слышный напев заставлял дрожать и вибрировать воздух. – Мальчиков, которые будут носить огниво, девочек с лентами в косах… – напев настойчиво тянул тени в разные стороны, волок прочь, не давая им зацепиться друг за друга, растаскивая на четыре стороны света.

– Я найду тебя, Кузнец! Даже если я забуду тебя – все равно найду! – отчаявшись ухватиться хоть за что-то, прокричала тень, похожая на девушку с развевающимися волосами. – Я найду и тебя, Донгар Кайгал! – последнее прозвучало не обещанием, а скорее угрозой.

– Я найду тебя, Жрица! Я найду тебя, дочь Повелителя! – откликнулись ей из пустоты два исчезающих голоса.

– Мы найдем тебя, Брат Медведя!

– Я найду вас… – вздохнуло едва слышным шепотом ветра, и над ледяными полями вновь воцарилась тишина.

– Аккаля! Это мой прадедушка Аккаля! Дед моего отца снова вернулся к нам! – выкрикнула старуха, поднимая на руках туго зашнурованного в ночную колыбель младенца.

Из люльки немедленно закапало теплое и желтенькое – новорожденный прадедушка приветствовал престарелую правнучку.

– Встретила прадедушку – другим дай. Не тебе одной, всем, однако, надо, – в чуме послышалось неодобрительное многоголосое ворчание. Старухи, бойкие тетки и совсем юные, почти девочки, – с десяток женщин выстроились у берестяной стены чума, поближе к глиняному очагу-чувалу, в отверстии которого добродушно гудел Голубой огонь. У каждой в руках была колыбель с младенцем, подвешенная на длинной оленьей жиле.

– Всегда она так, – неодобрительно разглядывая счастливую старуху с ее прадедушкой, прошамкала другая бабка. – Лишь бы своего назвать, а что другие без имени и без души останутся…

Облаченный в тяжелый плащ из птичьих перьев и оттого похожий на огромную бескрылую птицу шаман кружился посреди чума, с силой ударяя колотушкой в здоровенный бубен. Бубен откликнулся грозным вибрирующим звоном.

Клюв птицы приоткрылся…

– Тихо вы! – послышался из-под маски раздраженный мужской голос. – Предков много, на всех хватит!

Тетки сразу утихомирились, посерьезнели и, уже не обращая внимания на убравшуюся в сторонку счастливицу с младенцем, дружно качнули веревки из оленьих жил. Подвешенные на них колыбельки запрыгали в воздухе.

Громадная птица опять закружилась по присыпанному свежей хвоей утоптанному снеговому полу.