Утром Стивен первым делом позвонил в «Сай-Мед» и попросил соединить его с Макмилланом.

— Сэр, вы просили меня увязать заявления медсестер с результатами вскрытия. Кажется, мне это удалось.

— Валяйте, удивите меня, — холодно сказал Макмиллан.

— Органы заменили после смерти, вероятнее всего, во время патологоанатомического вскрытия.

— После смерти?

— Я по-прежнему не исключаю, что в «Медик Экосс» проводятся эксперименты на детях с использованием органов животных. Они ждут, пока для пациента найдется подходящий орган, но, получив его, не используют по назначению, а оставляют в качестве страховки. Если эксперимент заканчивается неудачно, они заменяют орган животного на человеческий, прежде чем выдать тело для похорон.

— Господи, что за жуть, — сказал Макмиллан. — Теоретически такое, конечно, возможно, но, черт возьми, как это доказать?

— Я хочу попробовать, но мне нужно еще время.

— Но даже если предположить, что вы правы, Данбар, не думаете ли вы, что они должны были остановиться после первой смерти?

— Простите, не понял?

— Почему они не отказались от своих экспериментов после того, как умер первый пациент? Почему они продолжали, зная, что следующий эксперимент наверняка провалится?

— Возможно, они считали, что могут решить эту проблему, — неуверенно предположил Данбар.

— Ох, не знаю… — протянул Макмиллан с сомнением.

Стивен не стал спорить. Лиза предположила, что в его рассуждения закралась ошибка. Макмиллан, видимо, считал так же. Вполне вероятно, что они оба правы.

ТРИНАДЦАТЬ

Поздно вечером Данбар вышел прогуляться. Дождь прекратился, улицы были еще мокрыми, но ветер стих, и воздух стал сухим и холодным. Стивен поднял повыше воротник пальто и отправился куда глаза глядят. Ему нужно было подумать, а темнота и безлюдные улицы были в этом лучшими помощниками.

После разговора с Лизой и Макмилланом у него возникло неуютное ощущение, что в цепочку его рассуждений прокралась ошибка. Так бывает, когда ты уверен, что идешь правильной дорогой, но вдруг встречаешь маленькие подсказки, намеки на то, что ты сбился с пути. Вначале ты не хочешь прислушиваться к ним, предпочитая верить, что идешь правильно. Ты даже можешь убедить себя, что видишь перед собой именно тот пейзаж, который и должен видеть. Но на деле ты просто «подгоняешь» реальность под свои ожидания. И даже когда доказательства обратного становятся очевидными, ты, вопреки здравому смыслу, продолжаешь надеяться, что все образуется, потому что иначе придется признать, что ты совершенно заблудился.

То же самое, опасался Стивен, могло произойти с его рассуждениями о том, что врачи «Медик Экосс» пересаживают пациентам органы животных. Конечно, спасительная идея о замене чужеродного органа на совместимый после смерти была очень правдоподобной, так что теоретически он мог быть прав и в остальном. Но теперь, поразмыслив здраво, без эмоций, Стивен засомневался. Ему не давали покоя те самые «маленькие подсказки». Нужно было успокоиться и еще раз как следует все обдумать.

Лиза упорно утверждала, что реакция Эми Тисдэйл на пересаженный орган была чересчур сильной. Будучи опытной медсестрой, не один год проработав в отделениях трансплантологии, она просто не верила, что девочке пересадили совместимый орган. То же самое касалось Шейлы Барнс и ее пациента, Кеннета Лайнхэма, у которого тоже развилась слишком сильная реакция отторжения. До сих пор Стивен предпочитал игнорировать тот факт, что органы были не просто неподходящими, а совершенно чужеродными!

Это была самая большая загадка, и с ней нужно было разобраться в первую очередь.