Я заставил себя встать. Я принял ванну и оделся сам, отослав излишне заботливого камердинера. Любое действие требовало усилий, но они же и отвлекали. Рубашка. Скользкие запонки на ладони Ульрика. Жилет. Шейный платок, с которым удалось справиться не сразу, но все-таки я сумел.

Сюртук.

— Теперь ты выглядишь намного лучше, — сказал Ульрик.

— Спасибо.

В этом зеркале отражается князь фон Хоцвальд. Наверное, это правильно, хотя напрочь лишено смысла.

— Тот человек сказал, что ты справишься. Я ему верю, пожалуй. Но все-таки будет лучше, если он останется при тебе. Скажем, телохранителем.

— Мне не нужны телохранители.

— Допустим, но ему ты жизнью обязан.

— Да. И тебе. Я помню.

Ульрик отмахивается.

— Ты же знаешь, что я не могу остаться! Если Пуфферха мучит совесть и желание замять скандал, я должен это использовать. Африканские алмазы поправят наши дела и…

Дело не в алмазах. Я чувствую боль Ульрика и понимаю — он хочет сбежать. И я не имею права его останавливать.

— Береги себя.

— Конечно, — обещает он. — Поверь, там мне будет гораздо безопаснее, чем здесь. А ты… ты должен перестать себя винить! Она была не в себе, когда убивала и умирала. И не она это была, а…

— Кукла.

Ульрик рванул шейный платок.

— Кукла, — глухо повторил мой брат. — Это он забрал у нее душу и разум. И он за это ответит.

Конечно, ответит.

Френсис — гений и куда бы его ни упрятали, он выберется. Тогда мы встретимся.

Просто нужно подождать и подготовиться ко встрече.

Пожалуй, в этой жизни все же есть смысл.