— Надо больно, — отмахнулась мать. — Сам заведет — сам пускай и нянчит. Стану я возиться.

— А куда денешься? Как раз на пенсию скоро. Сколько тебе осталось?

— Семь лет. Да только, глядишь, и не доживу. Сердце шалит, да и вообще…

— Сердце у всех шалит. Я вон тоже недавно две недели не больничном была. И ничего. Не жалуюсь.

— А сейчас в отпуске?

— В отпуске. Хотела в июле пойти, так начальник, чтоб ему пусто было, сейчас выгнал.

— Меня тоже. Ничего, хоть в Москву съезжу, родню надо навестить, а то зовут и зовут, а времени-то — сама знаешь.

— А я к тебе по делу, — сказала Галина Степановна. — Ты мне платье не поможешь сшить?

— Какое надо? — и тут же, спохватившись, что быстро согласилась, решила поломаться. — Вообще-то у меня машинка барахлит…

— Да мне не к спеху. Я и материал взяла, — она похлопала по сумке.

— Покажи.

— А может, в дом поднимемся?

Мать немного посидела, как бы размышляя, и, конечно же, согласилась.

— Пошли.

К дверям никто не подходил, как показалось Олегу, целую вечность, и он уже начал нетерпеливо пританцовывать на месте, но тут из-за двери послышались шаркающие шаги, щелкнул замок и на площадку выглянула седенькая старушка.

— Здравствуйте. Извините, Володю можно?

— Володю? Так ведь ушел Володя-то, — и старушка собралась захлопнуть дверь, но Олег успел спросить:

— А вы не скажете — давно?

Старушка — это была Володина бабушка — пожевала губами и после мучительной паузы произнесла:

— Когда ушел? Да недавно совсем ушел. Может, минут пять как ушел, а может, и полчаса все. Откуда мне знать? Я на часы не смотрела.

Дверь закрылась. Олег недолго постоял, переваривая полученную информацию, потом выбрал из двух названных чисел наименьшее, и с надеждой, что успеет поймать Володю на остановке (лишь бы автобуса подольше не было!), бросился вниз, перескакивая через несколько ступенек.

Пролет, этаж, еще этаж, дверь наружу, улица… стоп! поздно! Скорость оказалась слишком велика, и Олег, не успев остановиться или увернуться, с разбега врезался в незнакомую девушке. Единственное, что он успел — инстинктивно обхватить ее руками, и они закружились волчком, чтобы не упасть. Через несколько оборотов ему удалось остановиться, девушка запоздало ойкнула, а Олег застыл, продолжая сжимать ее в объятиях.

И свершилось… Сердце в каком-то сладостном радении устремилось вниз, затем вверх, а прямо перед собой Олег видел только глаза, все остальное расплылось, словно перестало существовать, и в целом мире остались лишь девичьи глаза, да собственное сердце, глаза и сердце, лишь глаза и сердце, глаза и сердце…

Мгновение, секунда, час… что-то случилось со временем, а язык долго, мучительно долго пытался выговорить:

— Из… из… изви… извините, пожалуйста.

— Может, вы меня отпустите? — девушка пришла в себя первой.

Руки Олега бессильно разжались. Девушка насмешливо улыбнулась, махнула ему рукой и пошла прочь.

Олег чувствовал, что упускает дарованный судьбой шанс, но разум, язык, тело отказались повиноваться, и он продолжал стоять, словно памятник прекрасной, но неуклюжей первой любви.

Незнакомка уходила все дальше гордой походкой, хотя, может быть, и ощущала направленный на нее взгляд. Неожиданно она остановилась и обернулась.