Руфо прочистил горло.

- Теперь последует опровержение, контрапункт и задом-на-перед. Мне моя бабушка нравится, я ее даже люблю, насколько это позволяет моя черствая натура, и я почитаю ее целиком, включая ее хитроумную душу... и я убью тебя и кого угодно другого, которые встанут на ее пути или сделают ее несчастной. Все это лишь частично потому, что она отбросила на меня тень собственного "я" и позволила понимать себя. И если она избежит кинжала убийцы, взрыва бомбы или яда, она войдет в историю как "Великая". Но ты говорил о ее "огромных жертвах"? Чушь! Ей нравится быть Ее Мудростью, то есть той осью, вокруг которой вращаются все миры. И в то, что она готова отказаться от этого ради тебя или даже пятидесяти еще лучших, я тоже не поверю. Опять же она тут не солгала, раз, как ты передавал, она сказала "если", зная что за тридцать лет или за двадцать пять многое может произойти и среди этих грядущих событий наиболее вероятно то, что ты так долго не выдержишь. Уловка, конечно.

Но это лишь последний из фокусов, которые она с тобой проделала. Она обманывала тебя с той минуты, когда ты впервые увидел ее и даже задолго до этого. Она обманывала тебя всеми возможными способами, заставляла тебя клевать горох вместе с шелухой, то расточая тебе хвалы, какие ты заглатывал с наслаждением, то выпуская из тебя пар, когда ты что-то начинал подозревать, и загоняла тебя обратно в намеченную линию поведения, возвращая к запланированной для тебя судьбе - и все это так, чтобы ты постоянно был доволен. Стар никогда не стесняла себя в выборе методов, она одновременно обманула бы и Пресвятую Деву и вступила бы в союз с самим Сатаной, если бы это было нужно для осуществления ее целей.

О, тебе, конечно, заплатили - и заплатили очень щедро, - она никогда не мелочится. Но теперь пришло время узнать, что ты был обманут. Заметь, я ее не критикую, я ей аплодирую, и я ей помогал... за исключением одного деликатного момента, когда я вдруг сжалился над невинной жертвой. Но ты был уже так околдован, что не пожелал услышать, даже если бы к тебе взывал святой. Я на какое-то время сильно расстроился, представляя, как ты идешь к омерзительной гибели с широко раскрытыми невинными глазами. Однако она оказалась хитрее меня, да и всегда была хитрее.

И еще! Мне она нравится. Я чту ее. Я восхищаюсь ею. Я даже немного люблю ее. Люблю всю целиком, не только ее светлые стороны, а даже ее нравственную нечистоплотность, которая делает ее такой несгибаемой, какой может быть только закаленная сталь. Ну, а как вы, сэр? Каковы твои чувства к ней, когда ты знаешь, что она обманывала тебя, знаешь, какова она есть?

Я все еще сидел в кресле. Возле меня стоял стакан с выпивкой, до которого я не дотронулся за весь этот долгий монолог. Я взял стакан и встал: "За величайшую шлюховатую бабу всех Двадцати Вселенных!"

Руфо перескочил через стол и схватил свой стакан.

- Вот так и говори - громко да почаще! И даже ей - она такое любит. Да благословит ее Бог, если он существует, и да хранит он ее. Мы уже никогда не встретим равной ей, вот ведь какая жалость! А ведь такие требуются дюжинами!

Мы опрокинули стаканы и разбили их об пол. Руфо достал новые, наполнил их, уселся в своем кресле поудобнее и сказал:

- Ну, а теперь выпьем, как следует, и посидим. Рассказывал ли я тебе о времени моего...

- Рассказывал. Руфо, я хочу больше знать об этом жульничестве.

- О каком?

- Понимаешь, я многое теперь вижу иначе. Взять хотя бы наш первый полет.

Руфо всего передернуло.

- А вот этого не надо!

- Тогда я не задумывался. Но ведь, если Стар могла лететь, то, значит, мы могли прекраснейшим образом миновать Игли, Рогатых Призраков, болото и не тратить зря время у Джоко...

- Разве зря?

- Я имею в виду - для ее цели. А также не иметь дела с крысами, свиньями и даже с драконами. Просто полететь от первых Врат до вторых.