Чем дальше, тем лучше Алексей понимал, что толку от этого похода не будет никакого. С ним очень благожелательно беседовали, легко отвечали на вопросы и при этом бесконечно читали лекции об экологическом равновесии. Он такого еще на равнинах наслушался и ничего качественно нового не получил. А вот идея обмена товарами и даже знаниями егерей совершенно не затронула. Они не интересовались ничем, выходящим за рамки привычной жизни — совсем не сказочной, а достаточно тяжелой. Даже те, кто побывал вне леса, ничего не принесли оттуда, кроме огнестрельного оружия. Этим они научились пользоваться в совершенстве, но только для убоя разумных, с разными нехорошими целями наведывающихся в лес. Охотились по-прежнему при помощи лука со стрелами и копьями.

Даже к предложению получить в полное свое распоряжение большой лес они отнеслись совершенно равнодушно. Численность населения была четко регламентирована с учетом возможностей леса его прокормить, и лишних не было. Но проблема, как стало скоро понятно, была еще сложнее. В здешних брачных обычаях без помощи мощного компьютера было вообще не разобраться. Как бедняги сами не путались, для Алексея было изрядной загадкой.

Всего здесь проживало семнадцать групп, каждая из которых делилась еще на подгруппы — числом от двух до четырех, брак внутри которых запрещался. Невесту тщательно выбирали для мужчины старики, и нередко с крайне юного возраста он уже знал, на ком женится лет через десять. В случае гибели одной половины у будущих мужей и жен возникали большие проблемы. Причина такой запутанности была прозрачна: не допустить браков между ближайшими родственниками, поскольку это могло бы привести к вырождению племени. А ближайшими родственниками тут были практически все. Начиналась когда-то община с небольшой группы, но несколько семейных ветвей были потеряны в столкновениях с соседями, что и сейчас вспоминали с тяжкими вздохами.

Случаи, когда влюбленные наперекор старикам сбегали, были крайне редки. Наказанием за такой проступок была смерть для обоих, а вне леса идти было некуда. Кстати, и украсть невесту было нельзя. Никто не разбирался в степени виновности, и казнили обоих. Только в последнее время появились люди, которые относились к егерям терпимо и брали их на службу, но возврата не было и для их детей. Разделиться — означало потерять часть племени и еще больше сузить разнообразие в и так не сильно большом генетическом материале.

Шумно вздыхая и энергично почесываясь, так что не заметить издалека его было нельзя, подошел и сел рядом тот самый странный орк. Некоторые нервные люди при виде его страшной рожи и острых клыков непременно заработали бы инфаркт.

— Надо было вон тама пристроиться, — сказал он, указав рукой вверх склона, — тама в прудике проживают такие малюсенькие интересные рыбешки. Частички мертвой кожи за лакомство считают. Зубов у них нет, деликатно присасываются и заодно массаж делают. Без привычки щекотно, но крайне пользительно.

Говорил он вполне понятно, иногда употребляя то, что можно назвать простонародными выражениями, но с гортанным акцентом, страшно напоминающим Алексею кавказцев.

— Бронко меня зовут, — сообщил он. — Из Шахтеров буду.

— Я Гном, — с еле заметной заминкой сообщил Алексей. — Клан Пятипалых, род Медведя, семейство Пост. (Мысленно он себя обматерил — чуть было не сказал «Зверь».)

— Гном, — хмыкнул Бронко и извлек из кармана своих необъятных шаровар, отдаленно напоминающих штаны запорожцев, смятый лист бумаги. Развернул его и бегло, с чувством, прочитал: — «Скажите, это правда, что с севера пришли представители новой, до сих пор неизвестной общины оборотней, находящиеся в натянутых отношениях с крысами?» — Орк сделал паузу и продолжил: — «Без комментариев».