— Вооруженные силы. Политика. Финансы.

— И разведка?

— Ваше управление? В последнюю очередь.

Я заранее предвидел, что он мне предложит. Документы с теоретическим и практическим обоснованием “für alle Fälle”<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style> на случай поражения — штуку достаточно известную с эпохи Вальтера Николаи<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>, еще какие-нибудь, касающиеся способов засылки агентуры, — сущие пустяки в сравнении с тем, что я намерен от него получить.

— Что же в первую? — говорит Варбург.

— Политика и армия.

— Извините, но Борман не приглашает меня в Пуллах<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>. Разве что вас удовлетворит информация из МИДа?

— Кто у вас там?

— В принципе никого. Но начальник управления кадров Ганс Шредер сотрудничает с нами, мы получаем от него…

Рискуя выглядеть невежливым, я поднимаю руку.

— Нельзя ли подробнее о Шредере?

— Ортодоксальный член партии. Не имеет порочных наклонностей. Хороший семьянин. Что еще? Вроде бы ничего особенного. На Вильгельм-штрассе он один из немногих, кто приходит на работу в партийной форме и с пистолетом у пояса.

— Не очень обнадеживающе.

— Он помогает Шелленбергу в засылке агентуры. По своим каналам.

— Думаю, не он один.

— Конечно, — кивает Варбург. — С нами сотрудничает и промышленность. Я был уверен, что вы поймете, насколько это важно для СИС. Вы слышали о “Бюро НВ-7”? Там заворачивает делами Макс Ильгнер<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style> из “ИГ-Фарбен”. Считается, что бюро занимается экономическими выкладками, а сам Ильгнер не более чем промышленник. Но это не так.

— Коммерческий шпионаж?

— Экономический, военный, любой. Ильгнер прочно связан со Шмитцем из “Кемико инкорпорейтед” в Нью-Йорке, а его брат Рудольф влияет на Уолл-стрит. Вот посмотрите…

Я беру несколько листков тонкой бумаги, скрепленных металлическим зажимом, и делаю вид, что собираюсь спрятать их в карман. Варбург, не отрывая взгляда от моей руки, тянется к чашке.

— О черт! — говорю я и самым естественным образом стучу себя по лбу, словно упрекая в забывчивости. — Один пустячок. Будьбе добры, возьмите ручку и напишите несколько слов. Сверху, над текстом: “Одиссею, для передачи по назначению”, — а внизу подпись и дату… И прекратите шалить, Варбург! Это же не кегли: дело касается вашей головы. Не знаю еще, что вы там мне подсунули, дезу или правду, но я не слепой и отлично вижу: весь документ, от первой буквы до последней, отпечатан на машинке. Мне же нужны…

— Улики против меня?

— Совершенно правильно. Вещественные улики.

— Это не по-джентльменски…

— Бросьте, Варбург!

Грубость — самое мягкое, на что я готов пойти.

— Подписывайте, — говорю я. — Пусть все будет по форме, а потом я расстанусь с вами на два часа.

— Не понял…

— Ничего страшного для вас. Просто передам бумаги третьему лицу и вернусь, чтобы сообщить немало приятного о Цоллере. Итак, ваша подпись в обмен на новости, связанные с советником, — разве это мало, Варбург? Подписываете?

— Хорошо, — говорит Варбург и достает вечное перо.