Только тогда Костя сообразил, что Бараско весь залит чужой кровью и забрызган мозгами, а к плечу у него прилипли чьи-то кишки, из которых сочилось что-то желтое. Костя оттолкнул полицая, и его вырвало одной желчью. Больше в желудке ничего не было. Он вдруг вспомнил, где находится, и быстро пополз вдоль ельника подальше от лощины и полицаев. Однако полицаев и след простыл. Их словно корова языком слизала. Даже тот, кто сидел в лощине и так иезуитски тонко заманил людей в ловушку, предпочел убраться, освободив дорогу. Словно, он получил удовольствие и спрятался в своем логове, затаившись до следующего раза. Косте вдруг пришла в голову совершенно дикая мысль, что это длинный-длинный кошмар, который все еще снится ему к избе Семена Тимофеевича. Он огляделся и понял, что это не так. Лес был тих и пуст. Даже птицы молчали. Высоко в небе одиноко плавал БЛА. Костя верил и одновременно не верил себе. Так ведь не бывает, твердил он себе, не бывает. Но раз «дровосек» ушел, то и тропинка должна пропасть. Это будет лучшим доказательством его присутствия в Зоне. Он заставил себя вернуться и очень осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям, выглянул из-за косогора. Действительно, там, за березой, где начиналась злополучная тропинка, теперь был девственно чистый косогор, без листьев, цветов и сухих травинок, как в английском парке – подстриженный, ровный и ярко-изумрудный. И все-таки морок затаился, он звал и манил жгучей тайной, словно оставил после себя приманку для людей. Быть может, он даже раскинул невидимую сеть, чтобы кто-нибудь из них в ней запутался, как запутываюсь я, думал Костя, окончательно теряя остатки страха. Не в силах противится своим желаниям, он сделал шаг и услышал:

– Не ходи…

– Я только загляну, как тогда, на мосту, и вернусь, – объяснил он лесу.

– Ты не вернешься, как и они, – ответил ему лес.

– Гляну одним глазом, – канючил он. – Что в этом плохого?

– Он заманит тебя!

– Кто?

– Сам увидишь, но будет поздно.

Костя словно очнулся: на обрыве сидел полицай, свесив ноги, и болтал ими, как ребенок.

– Ну что, понял?

Ах ты, гад, подумал он и вернулся.

– Ты чего?! – спросил он.

– Я ничего, а вот ты чего?

– Я тоже, – вмиг остыл Костя. – Спасибо тебе… – буркнул он в сторону.

– Бывает, – сказал полицай. – Заманивает он тебя. Заманивает.

– Как это так? Я думал, он ушел.

– Даже я струхнул. А мне как бы и не полагается.

– Почему?

– Я же полицай. На мне уже и так не меряно, – и тряхнул плечами, на которых действительно все еще не высохла кровь.

– Ладно, – сказал Костя, окончательно приходя в себя, – я пошел, – и закинул винтовку на плечо.

– Погоди…

– Ну? – он оглянулся.

– Возьми меня с собой?

– Не могу.

– Возьми. Я не подведу.

Костя вопросительно посмотрел на него. Я сам не знаю, куда идти, подумал он. Зачем он мне?

– Надоело с ними бегать. Убьют они меня рано или поздно, – пожаловался Бараско.

Врет, наверное? – подумал Костя и спросил:

– А ты откуда знаешь?

– Гестаповец выстрелит. Пуля вот сюда попадет. Бараско показал на шею, которая была обвязана грязным бинтом.

– Да откуда ты знаешь?!

– Я уже сотни раз умирал. Надоело. Больно очень. Психика не выдерживает. Хочу судьбу изменить.