— А теперь, — с гордостью говорил Бенджамин, — мы используем медь.

Меня технические подробности весьма утомляли, а вот Филип задавал бесчисленные вопросы о разных процессах. А я в это время стояла рядом, не прислушиваясь к разговору и разглядывая карты на стенах. Большей частью это были копии карт, составленных в шестнадцатом, пятнадцатом и даже в четырнадцатом веках, и я думала о тех отважных исследователях, которые отправлялись в эти места впервые и открывали новые земли.

Филип проводил в мастерской много времени, и когда ему исполнился двадцать один год и образование его было закончено, он стал проводить там целые дни, работая с Бенджамином и обучаясь делу. Бабуля М была в восторге.

Мне было крайне неприятно оказаться не у дел, и Бенджамин это понимал. Он, как и Филип, сочувствовал, мне, поскольку я родилась девушкой, что не позволяло мне принимать активного участия в самом необыкновенном деле.

Однажды Бенджамин рассказывал о раскрашивании карт: по его мнению, вскоре должна была произойти кардинальная перемена, и нам следует выставлять на рынок цветные литографии.

Он показал мне оттиск — не карту, а довольно сентиментальную картинку, изображавшую сцену из семейной жизни. Картинка была цветной.

— Это сделал человек по имени Джордж Бакстер, — сказал Бенджамин. — Вы только взгляните на краски. Если бы мы смогли перенести их на свои карты…

— А почему вы не можете?

— Он держит свой метод в строжайшем секрете. Однако я имею представление о том, как это делается. По-моему, он пользуется рядом печатных форм разного цвета, однако при этом он должен иметь правильную приводку. С картами нам придется труднее. Видите ли, мы не можем позволить, чтобы хоть какой-то участок выступал даже на долю дюйма. Если допустить это, можно сделать какую-нибудь страну на много миль больше или меньше, чем она есть на самом деле. Вы понимаете, в чем здесь трудность.

— Стало быть, вы будете продолжать раскрашивать вручную?

— Пока да. До тех пор, пока не сделаем великое открытие.

— Бенджамин, я могу раскрашивать.

— Вы, мисс Эннэлис? Но это нелегкая задача.

— А почему вы считаете, что раз это трудно, я не смогу с этим справиться?

— Но вы же юная леди.

— Не все юные леди глупы, мистер Даркин.

— Ну, я не это хотел сказать, мисс Эннэлис.

— Что ж, тогда дайте мне попробовать.

Кончилось тем, что мне устроили испытание. Я справилась с заданием хорошо, и спустя некоторое время мне дали раскрасить настоящую карту. Как я наслаждалась! Это синее, синее море… мой любимый цвет. Работая, я слышала, как о коралловые пляжи бьются волны. Я видела смуглых девушек с цветами на шее и вокруг лодыжек, я видела маленьких нагих темнокожих детишек, бегущих в море, и длинные каноэ, разрезающие волны. Я сама была там.

Это были вечера приключений. Я взбиралась на горы и пересекала реки — и все время думала, какие же новые земли еще предстоит открыть.

Бенджамин Даркин считал, что работа скоро надоест мне, но он ошибался. Чем больше я делала, тем более это меня восхищало. И я работала хорошо. Мы не могли позволить себе портить карты небрежным раскрашиванием. Мои проверил сам Бенджамин и объявил, что работа выполнена идельно.

Я стала узнавать кое-что об искусстве составления, изучала карты прошлого, и меня стали интересовалась сделавшими их людьми. Бенджамин показал мне копию карты мира Птолемея, составленной около 150 года до нашей эры, и рассказал, что даже великий Птолемей учился у Гиппарха, жившего примерно за сто лет до него. Это меня еще более увлекло, и я проводила волшебные вечера, мечтая о далеких краях и людях, побывавших там много лет назад и составивших карты, чтобы другие могли без труда найти туда дорогу.