— Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили о кассете с фотопленкой или о чем-то таком, что Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.

— Это нас совсем не касается. Но все другое — да. Навостри глаза и уши, понимаешь? — сказал Траккиа.

Рори, гордый от сознания значимости своей новой роли сообщника, с большим достоинством кивнул, попрощался с обоими и пошел дальше. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.

— Силен негодяй! Он заснял нас на кассету и сохранил ее. Та, что мы засветили, была другой, — процедил Траккиа сквозь зубы.

Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.

— Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, — заметил он тоном почтительного восхищения.

— Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?

— Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.

— Тут и думать нечего, Генри. Говорите прямо — да или нет. Согласны или отказываетесь.

— Я уж и не знаю, соглашаться ли мне, мистер Даннет. — Генри глядел пытливо.

— Почему же вам не соглашаться?

— Хотя вы и не рассеяли моих сомнений, но мне все-таки кажется, что здесь нет ни угроз, ни подвоха в мой адрес.

Даннет на всякий случай набрал побольше воздуха в легкие и посчитал до десяти.

— Что вы говорите, Генри! Ну какие могут быть угрозы человеку, у которого такая чистая в спорте жизнь, как у вас. Ведь вам не в чем себя упрекнуть, не так ли, Генри? Так ради чего я вам буду угрожать? И главное, зачем? — Даннет надолго умолк. — Так или нет?

Генри вздохнул с покорным видом.

— Будь все проклято, да ведь я ничего не теряю. За пять тысяч фунтов стерлингов и работу в вашем марсельском гараже я даже родную бабушку могу утопить в реке... Господи, упокой ее душу.

— Ну, этого от вас и не требуют. Главное, чтобы никто ничего не знал. Вот вам справка от врача. Она подтверждает, что у вас сердечная недостаточность и вы не можете больше заниматься тяжелой работой — ну, скажем, водить транспортер.

— Вообще-то последнее время я действительно чувствую себя не очень хорошо.

— И я не удивляюсь этому, когда задумываюсь о вашем трудном жизненном пути. — Даннет позволил себе улыбнуться такой фантазии.

— Будет ли мистер Мак-Элпайн знать об этом?

— Когда вы решите сами ему сказать. А сейчас возьмите вот эту бумажку.

— Он не будет против?

— Он вынужден будет примириться. У него нет выбора.

— А можно мне узнать, зачем это понадобилось?

— Нет. Вам дают пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы вы не задавали вопросов. И не болтали. Нигде.

— Вы очень странный журналист, мистер Даннет.

— Очень.

— Я слышал, вы были чиновником в Сити. Почему же ушли оттуда?

— Эмфизема. Все мое здоровье, Генри, это из-за него.

— Что-то вроде моей сердечной недостаточности?

— Во времена стрессов и страстей, Генри, первое дело — это здоровье, самое важное для нас. Так что самое лучшее — пойти и переговорить с мистером Мак-Элпайном.

Генри поднялся, чтобы так и поступить. А Даннет составил короткую записку, написал адрес на плотном конверте, пометил на нем «Срочно и важно» в верхнем углу, вложил записку и микрофильм в конверт и тоже направился по своим делам.