Эта оплошность лишь подогрела аппетиты маленьких побирушек. Они скакали и бесновались вокруг его лошади, требуя большего, распевая песенки и громко крича, привлекая тем самым взгляды всех прохожих. Брент двигался вперед еще несколько мгновений, меньше всего желая оказаться в центре внимания и надеясь, что попрошайки просто уберутся прочь, увидев его безразличие. Однако по опыту он знал, что рассчитывать на подобную удачу не приходится. Дети кружили и орали с неослабевающим пылом, выкрикивая свои песенки о нужде, царящей на темных улицах. Он знал единственный способ избавиться от них, хотя в его состоянии такое действие являлось полным абсурдом, — положил руку на эфес меча. Брент не смог бы поднять клинок, даже если бы от этого зависела его жизнь, но угрожающего жеста оказалось достаточно. Маленькие попрошайки растворились во тьме.

Брент огляделся вокруг и сообразил, что Рэчел случайно завезла его в беднейший и самый опасный район, который горожане называли Лабиринтом Блейка. Он прекрасно помнил эти узкие, мрачные улочки, ведь ему самому пришлось достаточно долго прожить здесь. Брент очень хорошо понимал: задерживаться в этом месте было равносильно тому, чтобы нарисовать мишень у себя на лбу. Обитатели Лабиринта Блейка знали вкус конины и понимали толк в одежде. К тому же они могли за полмили учуять, есть у вас деньги или нет. Брент отчаянно нуждался в относительной безопасности трактира и был бы счастлив остановиться в первом же попавшемся на пути.

Вскоре перед ним замаячила видавшая виды вывеска, обещавшая пиво и комнаты для ночлега. Перед лачугой — слишком много чести было назвать эту развалюху трактиром — болталась троица бедно одетых женщин. Взглянув на их покрытую мурашками кожу, Брент содрогнулся. Они сбились в кучку, испуганно глядя на путника, и, когда он остановил Рэчел у дверей, принялись шепотом совещаться. Две женщины, по всей видимости отчаянно нуждавшиеся в деньгах, понадеялись, что какая бы загадочная хвороба ни мучила путешественника, она окажется не заразной или по крайней мере не смертельной, и постарались привлечь к себе его внимание.

Брент проигнорировал их жалкие попытки. Каждое движение стоило ему бешеного количества сил и решительности. Он сконцентрировал всю свою волю на извлечении кинжала из ножен. Затем принялся слабой рукой пилить один из ремней, удерживающих его в седле.

Впрочем, с тем же успехом он мог бы воспользоваться ножом для масла.

Путник подозвал ближайшую из девиц. Прежде чем приблизиться к лошади, та ехидно улыбнулась товаркам, бросив на них взгляд, преисполненный триумфа. Затем она повнимательней рассмотрела клиента. Черные волосы, похоже чуть тронутые сединой, — разобрать было нелегко, поскольку они до самых корней пропитались потом, впрочем, как и одежда, кстати, достаточно дорогая, хотя и непримечательного, черного цвета. Он мог даже показаться привлекательным, если бы выглядел не таким измученным и хотя бы на несколько мгновений перестал дрожать. Девица мысленно взмолилась о том, чтобы не подхватить болезнь, терзавшую незнакомца. Разумеется, при ближайшем рассмотрении она усомнилась в том, что он окажется способен хоть что-то с ней проделать. Впрочем, это уменьшало риск заражения.

Путник приставил к ее плечу какой-то предмет, и девица с ужасом поняла, что это был нож. Она взвизгнула и отскочила в сторону.

— Нет, — прохрипел он. — Обрежь ремни.

Только тут она заметила кожаные полоски, которыми незнакомец привязал себя к седлу. Проститутка взяла кинжал и перерезала ремни несколькими уверенными взмахами.