Передай привет знакомым и друзьям в институте. Как у вас в библиотеке дела? Кто уже передвинулся в провинцию?! Сердечный привет. Крепко целую. Леня».

Из письма Л.А. Кулика с фронта дочери Ирине (от 12.9.41)

«…Живу я в нашей палатке вместе с командным составом, забочусь о хозяйстве и боевой материальной готовности нашей части, а поэтому целый день – в беготне. Есть у меня и пять лошадок; им я очень рад, хотя возни они мне добавили. Наш день начинается в пять часов, и сумерки обрывают работу: «ни ламп, ни свечей!» Если пришлешь елочных, скажем спасибо. Теснота в палатке, и дожди мешают писать; утренники в ясную погоду тоже приводят в движение не руки, а ноги; жратвенные вопли в часы еды тоже вносят дисгармонию в добрые намерения написать домой открытку. И вот, наконец, я пишу. Злобой дня у нас, конечно, – фронтовые события, особенно военные действия под Ельней (читай «Правду» за 9 сентября).

Глубоко тронут был посылкой и поздравлениями с днем рождения, полученными с некоторым опозданием. Умилили и ассортимент, и тщательность упаковки, и милые домашние мешочки. Сознаюсь: некоторые вещи были очень недолговечны. Твое пожелание, милая дочурка, к сожалению, увы – невыполнимо: растет горб, и рост укорачивается к старости, и мозги регрессируют! Таков закон природы. Да иначе и быть не может: в противном случае все хотели бы быть стариками, и переходить от такого расцвета и пышности к небытию было бы слишком тяжело. Природа – она умная: она устроила так, что старикам с их старческими недомоганиями жизнь в конце концов становится в тягость. Однако, пока – я еще не одряхлел и не чувствую всех этих… наоборот – своей энергией крою всю свою часть… несмотря на осень, дожди и горечавку…»

От 16.9.41 «…Жизнь идет у нас по-прежнему. Живу с командирами в своей палатке, через дырявый верх которой перебросили брезент; получилось удовлетворительно: не прошибает даже в ливни; ночью – тепло, даже в заморозки. Ночую одетый, т. к. часто тревожат по должности и ночью; я ведь теперь – старшина; хлопот прибыло, т. к. людской достав удвоился, да сверх того получили 5 лошадей и три телеги… Относительно здоровья моего не беспокойся: со времени вступления в ряды ополчения я еще ни разу не чихнул, хотя пришлось бывать и под дождем, и промокать до нитки; очевидно, еще кое-какая устойчивость сохранилась!.. Чем кончилось совещание директоров? Где будет институт?… Пришли мне из цветных карандашей, которых у нас много, несколько штук поярче. Тоже – несколько штук замков. Очень было бы удачно, если бы спроворили бы выслать фонарь «летучую мышь», ясно, его нужно выслать отдельной посылкой. Возможно, что мы скоро будем рыть себе землянки, т. к. наступает осень. Чаще пишите открытки».

Из письма Л.A. Кулика дочери Ирине от 24.9.41 «…Был ужасно длинный и неприятный циклон. Вчера он кончился, и ночью прояснилось, и сегодня весь день – ясный и солнечный; но утром был мороз и инеем покрылись все открытые места. Наступила осень. Вчера еще всюду была зелень, и зеленая окраска господствовала в лесах; а сегодня пожелтела береза и почернела картофельная ботва, а клен зардел пурпуром… Лето кончилось».

Из писем Л.А. Кулика домой

(Последние письма были сохранены жителями и переданы родным уже после освобождения оккупированной территории от немцев.)

«28/IX 1941 г. Лагерь. Палатки. Землянки. Величественный Млечный Путь над головой. Яркие лучистые камни драгоценным шатром бесценным покрыли Землю, и в несказанной красоте меж ними ровный свет льют и огромный золотистый Юпитер, и тускло-свинцовый Сатурн, и зловещий оранжево-красный Марс; он идет впереди всех этих планет: он раньше них восходит и долго стоит высоко в небе, озаряя объятые ураганом войны и безумия земли, в том числе и мою несчастную страну…»

«3–4/Х 41 г.