Командир 3-го батальона капитан Бабаков быстро собрал роты, определил им места сосредоточения. В 23.30 ротные доложили о полной готовности. И вот тремя стремительными потоками батальон ворвался в Большую Шубинку. Началась рукопашная. В дело пошли штыки и саперные лопатки, приклады, каски. Бой распался на отдельные схватки. К полуночи село было отбито. Немцы отошли.

Утро 14 октября началось с кромешного ада: вначале налетели самолеты, потом начался мощный артобстрел. Противотанковый ров перед Большой Шубинкой был почти полностью разрушен. Еще не осела копоть, через него пошли немецкие танки. Их было пятнадцать. До двух батальонов пехоты густыми цепями шли за ними. Вскоре противник окружил батальон и начал расчленять его. Некоторые группы офицеров и курсантов так и остались в окопах и дотах под Большой Шубинкой. Остальные прорвались из окружения и вышли в свое расположение.

В этот день на Ильинском рубеже курсанты, бойцы 312-й стрелковой дивизии и подразделения, оборонявшие этот участок московского фронта, подбили 14 танков противника и уничтожили до батальона пехоты.

К 15 октября из 500 курсантов, оборонявших Ильинский сектор, в строю осталось только 180 человек.

16 октября бои в Ильинском и его окрестностях приняли еще более ожесточенный характер. Группы немецкой пехоты проникли в оборону в нескольких местах, вплотную подошли к дотам и начали забрасывать их гранатами. Танки подходили вплотную и расстреливали амбразуры в упор. Бывший курсант ПАУ B.C. Шапков вспоминал: «Во время боя к нам в окоп приполз курсант. Весь в крови, без шинели. Теряя сознание, он еле слышно произнес: «Из дота я… Орудие разбито. Патроны, гранаты кончились. Там – никого…» Алексей Бараночников, Виктор Баскаков взяли ручной пулемет и поползли к доту. За ними – Иван Корольков, Василий Смирнов. Завязался бой. Фашистов выбили, и курсанты снова закрепились в доте».

Как пишут исследователи отец и сын Панковы, некоторые доты по нескольку раз в день переходили из рук в руки. То немцы забрасывали курсантов гранатами, то курсанты подползали к амбразурам и закидывали в них тяжелые противотанковые РПГ-40. Немцы для выкуривания артиллеристов и пулеметчиков из дотов применяли танки. Танк, маневрируя в мертвом пространстве, подходил к доту почти вплотную и открывал огонь. Когда я осматривал уцелевшие доты (они стоят у Варшавского шоссе, в полях и перелесках у Ильинского и Кудинова и теперь), то невольно обратил внимание на борозды, прорубленные в верхней части стен и на потолке дотов. Курсант, письмо которого я потерял, пояснил мне: это следы немецких болванок; противотанковыми снарядами они стреляли потому, что фугасные рвались, как правило, вне помещения дота, в лучшем случае в амбразуре, и поражаемость осколками была небольшой. Курсанты уже научились спасаться от осколков. Но когда сбоку, из мертвого пространства, на огромной скорости залетала противотанковая болванка и начинала, рикошетируя, метаться по внутреннему помещению, она калечила все на своем пути, и материальную часть, и людей, и если даже ни в кого не попадала, то многие после таких прямых попаданий в амбразуру получали контузии, а у некоторых сдавала психика.

Курсант Иван Макуха, тот самый отважный пулеметчик из передового отряда, вспоминал: «От прямого попадания снарядов в доты нас сбивало с ног взрывной волной, осыпало бетонными осколками, из глаз и ушей выступала кровь. Я получил тяжелую контузию, ранение в лоб, затылок, семь осколков гранаты…»

Курсант Степан Жарков, обвязав себя связками гранат, бросился под немецкий танк.

Очень часто в окопах и возле дотов завязывались рукопашные схватки. Курсанты не оставляли своих позиций, имея приказ стоять насмерть, а немцы тоже лезли напропалую, имея приказ взять Ильинское во что бы то ни стало.

Вот как описывает события у села Ильинского известный немецкий историк Пауль Карель в своей книге «Гитлер идет на восток».