С памятной поездки в Кабаново прошла неделя, но Маша до сих пор не могла заснуть без успокоительного. А уж что творилось с Катей, даже вообразить невозможно.

Родственнички еще эти… Когда Артуру был седьмой день – у мусульман ведь не на девятый, а на седьмой положено собираться, – все устроили его родители, здесь, в Казани, в каком-то ресторане, а Катю даже не позвали. Пусть мол, сама поминает, как хочет. Одна.

Маша вся кипела: как же так можно? Хорошо, не любили вы ее, не признавали, за человека не считали, непонятно почему, правда. Но соображаете ведь, насколько Кате тяжело, а сама она не сможет всем заняться: и мать похоронила, и мужа, а тут еще – допросы, следователи, разборки!

Но сама Катя несправедливости, пренебрежения и жестокости по отношению к себе как будто даже и не заметила. Когда Маша принялась возмущаться, просто отмахнулась:

– Пусть как хотят. Мне компания не нужна, чтобы Артура вспомнить.

Подруга и раньше разговорчивостью не отличалась, а теперь и вовсе: два-три предложения выдавит из себя – все, отбой.

Когда в полиции спрашивали, почему она захотела отправиться в тот дом, да зачем полезла в подвал, как догадалась о спрятанной комнате, она ответила, словно по бумажке читала:

– Мы с Артуром давно хотели купить дом за городом. Подумали, что этот вариант может оказаться подходящим. Дом продавала фирма мужа, он долго не уходил, и хозяин был готов сильно снизить цену. Поехали взглянуть. Дом нам понравился, решили купить. После смерти мужа я не изменила этого решения, захотела показать друзьям. А дверь в подвал мы с друзьями обнаружили случайно. Обратили внимание, что подвал маловат, подумали, что здесь может находиться еще какое-то помещение.

Маша знала, что это вранье: никакого дома Артур с Катей в обозримом будущем покупать не собирались, а уж этот монстр, стоящий в глуши, их бы точно не заинтересовал. И дверь они искали целенаправленно, и поехали туда вовсе не затем, чтобы посмотреть на будущее Катино место жительства. Однако слова подруги и она, и Леня подтвердили, не колеблясь.

Когда же Маша попыталась выспросить у Кати правду, ничего не вышло. Сначала подруга отнекивалась и отмалчивалась. А потом, уже после того, как внезапно поздно вечером, неизвестно почему, собралась и ушла из их с Леней квартиры, накричала на Машу по телефону:

– Отстань от меня! Не лезь в это дело! – Еще и трубку швырнула.

Маша до сих пор не могла понять, отчего Катя наотрез отказалась пожить у них, пока ей не станет хоть немного легче. Места хватает, они ей всегда рады: живи, сколько нужно. Но, как ни уговаривала, как ни просила объяснить, в чем дело, – без толку.

– Не могу! – И точка.

А сама смотрит сквозь Машу, будто и не видит, и голос чужой, незнакомый – холодный, застывший, механически уверяющий, что все в порядке.

Сейчас Маша шла к подруге, чтобы поговорить, узнать, что происходит.

«Забыть бы обо всем этом, – думала она, – вот что было бы лучше всего. Забыть и жить дальше».

Но как забудешь, если из каждого утюга только и говорят, что об их кошмарной находке. История, естественно, просочилась в прессу, и все СМИ – и республиканские, и федеральные – наперебой голосили про маньяка, который на протяжении почти десятка лет заманивал, похищал, держал в подвале, калечил и убивал молодых женщин.

Жертв было десять – все уроженки разных районов Татарстана или близлежащих регионов. Все числились пропавшими без вести: родственники заявляли об исчезновении, девушек искали, но безрезультатно.

Резонанс был таким мощным, что на главном канале страны собирались снимать ток-шоу, пригласив туда Катю, Машу и Леню – главных героев, раскопавших всю историю. Маше на работе проходу не давали, число подписчиков и друзей в соцсетях возросло втрое, только радости от этого никакой.