– Я не знаю, папа…

– Ты попытаешься? Ты хотя бы попытаешься?

Она сглотнула. Нахмурила брови.

– Я надеюсь, что, – продолжал Майкл, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало отчаяние, – мы сумеем найти какой-то колледж, университет, где ты сможешь заниматься искусством, а я буду учиться в семинарии. Снимем небольшую квартиру, в которой будем жить вместе. Может, это и не мечта студентки, но…

Лицо Анны наконец озарилось улыбкой.

– Но в течение следующих нескольких лет отец О'Салливан, священник с криминальным прошлым, хочет быть уверен, что мафиози не вылезет из туалета и не выстрелит в его малютку. Или в его святую задницу.

– Это звучит для тебя настолько абсурдно?

– Честно говоря, да, папа, – кивая, ответила она.

– Но ты попытаешься принять это?

Она вздохнула.

Немного подумала.

И наконец сказала:

Майкл наклонился и поцеловал дочь в щеку.

– Ты всегда будешь моей самой любимой девочкой.

– Только не называй меня Святой Анной.

Они должны были уезжать на следующее утро. Майкл хотел улететь на Гавайи и провести пару недель на пляже, чтобы у Анны были каникулы, во время которых она могла бы прийти в себя, пока заместитель директора Шор приводит их дом в порядок. Анна, конечно, не возражала, и они пошли в китайский ресторан через дорогу, потом вернулись и немного посмотрели телевизор. Когда началось шоу Джонни Карсона, Анна захотела спать, поцеловала отца в лоб и зевая пошла в ванную, предоставив неудобную кушетку в его распоряжение.

Он тоже не досмотрел Карсона, разделся, постелил постель и скользнул под простынь. Он настолько выбился из сил, устал физически и морально, что даже тонкий как бумага матрас и жесткие пружины кушетки не помешали ему немедленно отключиться.

Потом Майк сказал:

– Просыпайся, ублюдок.

Хриплый шепот не принадлежал Майку. Майкл почувствовал, как что-то холодное уперлось в его шею.

Это было дуло пистолета.

Его глаза открылись, а рука потянулась к тумбочке, где лежал его пистолет, когда-то лежал, потому что рука Майкла не нащупала ничего, кроме деревянного дна тумбочки, а голос прошептал:

– Его там нет, придурок.

Незваный гость, держа пистолет у шеи Майкла, сел на край кушетки, заставив пружины скрипнуть, и тихо сказал:

– Просто веди себя тихо. Я не собираюсь трогать спящую красавицу. Она не заслуживает того, что получишь ты, чертов придурок.

Майкл не задернул занавески, чтобы дать доступ свежему воздуху, поэтому при свете фонарей он смог рассмотреть гостя. Это был молодой человек, – наверное, того же возраста, что и его сын, – которого Майкл не узнал, но понял, что он итальянец, увидев смуглую кожу, темные глаза, черные вьющиеся волосы до плеч и римский нос, слишком большой для его лица. Черный кожаный пиджак и черные джинсы дополняли общее впечатление, как и золотая цепочка на шее.

– Тогда убивай меня, – прошептал Майкл, – и уходи.

Парень покачал головой. Он самоуверенно улыбался, но это была только маска – мальчик нервничал, темные глаза тревожно блестели. К шее Майкла было приставлено дуло пистолета тридцать восьмого калибра, и он мог бы что-то с этим сделать, если бы…

– Ты не отделаешься так легко, старик. Ты не достоин просто умереть.

– Конечно. Нажимай на курок и беги.

Парень покачал головой. По его лицу текли капли пота.

Парень начинал путать слова своей роли в этой душераздирающей мелодраме.