Случилось так, что этим двоим потом всю жизнь сопутствовала удача, а потом их детям, которым достались посох и мешок после смерти родителей, а потом детям их детей.

В мире существуют силы, более могущественные, чем правители.

— Я был бы чрезвычайно благодарен, — сказал священник Максимий, главный советник восточного патриарха, — если бы кто-нибудь объяснил нам, почему столь абсурдно крупную корову надо изображать на куполе Святилища божественной мудрости Джада. Что этот родианин выдумывает?

Ненадолго воцарилось молчание, достойное высокомерных, язвительных интонаций, с которыми было сделано данное замечание.

— Я полагаю; — серьезно произнес архитектор Артибас, бросив взгляд на императора, — что это животное, собственно говоря, бык.

Максимий фыркнул.

— Я, конечно, готов с радостью склониться перед твоими познаниями, но вопрос тем не менее остается.

Патриарх, сидящий на мягком сиденье со спинкой, позволил себе слегка улыбнуться под прикрытием седой бороды. Лицо императора осталось бесстрастным.

— Смирение тебе к лицу, — достаточно мягким тоном ответил Артибас. — Возможно, тебе стоит его культивировать. Обычно у людей принято — возможно, у клириков дело обстоит иначе, — приобретать знания до того, как высказывать свое мнение.

На этот раз улыбнулся Валерий. Был поздний вечер. Все знали о рабочем дне императора, и Закариос, восточный патриарх, давно уже приспособился к нему. Между этими двумя людьми установились отношения, построенные на неожиданной личной привязанности и подлинной напряженности между их ведомствами и их ролями. Напряженность проявлялась в действиях и высказываниях их подчиненных. Это также развивалось годами. Они оба знали об этом.

Не считая слуг и двух зевающих секретарей императора, стоящих в тени неподалеку, в этом помещении, в палате небольшого Траверситового дворца, находилось пять человек, и все они раньше потратили некоторое время, рассматривая рисунки, из-за которых они здесь собрались. Мозаичника с ними не было. Считалось, что ему присутствовать незачем. Пятый человек, Пертений Евбульский, секретарь верховного стратига, делал заметки, изучая наброски. Неудивительно: задачей историка было описывать строительные проекты императора, а Великое святилище было жемчужиной среди них.

И это придавало предварительным рисункам мозаик для купола исключительную важность как эстетическую, так и теологическую.

Закариос, сложив свои толстые, короткие пальцы домиком, покачал головой, когда слуга предложил ему вина.

— Бык или корова, — сказал он, — это необычно… большая часть рисунка необычна. Ты согласен, мой повелитель? — Он поправил наушник своей шапки. Он понимал, что этот необычный головной убор с болтающимися под подбородком завязками его не украшает, но он уже вышел из того возраста, когда подобные вещи имеют значение, и его больше волновало то, что еще не наступила зима, а он уже все время мерзнет, даже в помещении.

— Едва ли можно с этим не согласиться, — пробормотал Валерий. Он был одет в темно-синюю шерстяную тунику и новомодные штаны с поясом, заправленные в черные сапоги. Рабочая одежда, ни короны, ни драгоценностей. Из всех находящихся в комнате он единственный, казалось, не замечал позднего времени. Голубая луна уже высоко поднялась на западе, над морем. — Должны ли мы предпочесть более «обычные» рисунки для этого святилища?

— Этот купол служит божественным целям, — твердо заявил патриарх. — Изображения на нем — в самой высшей точке святилища — должны внушать верующим благочестивые мысли.