Деорнот уставился на нее. Когда он заговорил, голос даже в его собственных ушах звучал слабым и дрожащим.

— Ты разговариваешь с птицами?

Джулой бросила на него острый взгляд:

— Может быть, это и спасло твою жизнь. Откуда, ты думаешь, я знала, что должна помочь тебе, когда ты в темноте на берегу Стефлода собирался сражаться с людьми Хотвига, и как, ты думаешь, я могла так быстро отыскать вас на громадном пространстве Альдхорта?

Джошуа положил руку на плечо Воршевы, как бы успокаивая ее, хотя она и выглядела совершенно спокойной. Когда он заговорил, голос его был необычно резким:

— Почему вы не сказали нам об этом раньше, Джулой?

Валада Джулой, казалось, подавила гнев.

— Я говорила обо всем, что было важно. Но мало что произошло за эту бесконечную зиму. Большинство птиц погибли или прячутся от холода. Кроме того, поймите меня правильно. Я не могу разговаривать с ними так же, как мы с вами разговариваем сейчас. Слова не всегда годятся для них, и не всегда я могу понять, что говорят они. В любом случае эти знаки были достаточно ясными, для того чтобы я могла их прочитать. Кроме того, только большое количество пеших и верховых вооруженных людей могло привлечь их внимание. Пока люди не охотятся за ними, они мало о нас думают.

Деорнот поймал себя на том, что бессмысленно уставился на нее, и отвел глаза в сторону. Он подумал, что она может больше, чем просто разговаривать с птицами, — он не забыл крылатую тварь, налетевшую на него в роще у Стефлода, — но глупо было говорить об этом. Это больше, чем глупо, это грубо, понял он. Джулой была преданным и хорошим другом, и он не должен выдавать тайны, на которых основана ее жизнь.

— Я думаю, валада Джулой права, сир, — сказал он тихо. — Она много раз доказывала, что она верный союзник. Что сейчас важно, так это новости, которые она принесла.

Джошуа смотрел на него некоторое время, потом согласно кивнул:

— Очень хорошо, Джулой. А есть ли у твоих крылатых друзей какие-нибудь сведения о том, сколько людей подходит и как быстро они идут?

Она немного подумала:

— Я бы сказала, что их несколько сотен, Джошуа, хотя это только догадка. Птицы ведь не умеют считать так, как мы. Похоже, что они не торопятся, но я не удивлюсь, если они окажутся здесь в течение месяца.

— Кровь Эйдона, — выругался Джошуа. — Держу пари, что это Гутвульф и эркингарды. Так мало времени! Я надеялся, что мы наберемся сил до весны. — Он поднял глаза. — Ты уверена, что они идут сюда?

— Нет, — просто сказала Джулой. — Но куда еще они могут идти?

Страх, который вызвало у Деорнота это сообщение, был почти равен какому-то облегчению, которое он испытал одновременно. Это было не то, чего они хотели, — не так скоро, но ситуация и в любом случае была безнадежной. Хотя их невозможно мало, но, пока они удерживают эту удобную для защиты скалу, со всех сторон окруженную водой, у них остается шанс отбиться от нападающих, и это была бы первая возможность как-то ответить Элиасу со времени разрушения Наглимунда. Деорнот почувствовал, что жажда битвы просыпается в нем. Не так уж плохо упростить мир, раз нет другого выхода. Как это говаривал Айнскалдир?.. Живи сражаясь и умри сражаясь. Бог примет всех. Да, так оно и есть. Очень просто.

— Так, — сказал наконец Джошуа. — Зажаты между страшной грядущей бурей и армией моего брата. — Он покачал головой. — Мы должны защищаться, вот и все. Так мало времени прошло с тех пор, как мы нашли это убежище, и вот нам уже снова предстоит сражаться и умирать.