— Так их! — вскричал Луций Эльвий. — Молодцы! Перепуганные гетули метнулись к вожаку стада. Они перерезали ему коленные сухожилия, повалили и убили.

Уцелевшие слоны сбились в кучу в центре арены. Куратор игр, с лицом белее мрамора, прокричал команду. Открылись створки Триумфальных ворот, и слоны грузной трусцой покинули арену. Травля не удалась.

Служители завели в цирк упряжки волов, прицепили и вытащили вон туши убитых слонов. Мальчики с корзинами песка забегали по арене, засыпая кровавые лужи.

Крики ужаса и гнева утихли, встрепанные зрители с опаской возвращались на покинутые места. Теперь лишь раскуроченные барабаны напоминали о мести слонов.

— Луций! — крикнули из потемок. — Ты здесь?

— Это ты, Квинт?

— Я!

— А Торий где?

— Сейчас!

Распахнулись наружные ворота, освещая весь карсерес. Фыркая и топоча, вбежала квадрига — четверка лошадей, запряженная в легкую гоночную колесницу. Два колеса ее были небольшими, чуть меньше локтя в поперечнике, с окованными ободами, по восемь спиц в каждом. Колеса надевались на ось, которая, как верхняя перекладинка в букве «Т», соединялась с дышлом и заодно поддерживала маленькую площадку для возницы. Вверх от нее шло деревянное кольцо, доходящее возничему до пояса. Кольцо было обернуто зеленой тканью — в цвет партии Зеленых. Лошади по обе стороны от дышла фыркали и отаптывались, нетерпеливо косясь на Луция — горячие были, обскачливые. Таких только выпусти, сами понесутся!

— Хорошие мои, — ласково проворковал гладиатор, оглаживая конские морды, — хорошие.

Лошади доверчиво тыкались ему в руки теплыми губами, нарыскивая угощение, и находили его. Эльвий каждой сунул по вкусняшке — лошадей он любил куда больше, чем людей.

— Здорово, Змей! — вскричал маленький, сутуленький, длиннорукий возничий-аврига, похожий на обезьянку — такой же суетливый и вертлявый.

— Сальве, Торий.

— Грохнул, значит, секутора?

— А то…

— Квинт! — окликнул Торий конюшего. — Проверь колеса! Смазал хоть?

— Да, да! — отозвался Квинт. — Сейчас я, еще разок…

— Давай. А я коней посмотрю…

Возничий заботливо проверил упряжь — не жмет ли. Упряжь была простая — подпруги опоясывали животы лошадей, а шеи охватывали стяжные хомуты, каждый — привязан к короткому деревянному ярму, лежащему на холках у коренных — Андрамона и Полидокса. Пристяжные — Спевдуса и Гирпин — цеплялись к дышлу перекладиной.

— Копыта в порядке?

— В полном!

Тут невидимая толпа на трибунах взревела. По арене разнеслось грозное низкое мычание, и тут же воздух разорвал львиный рык.

— Что там? — приподнял голову Луций. Квинт подбежал к калитке и выглянул.

— «Охота»! — воскликнул он. — Ух ты!

Эльвий неторопливо подошел и посмотрел в щель. На арене шел яростный бой между быком и львом, соединенными одной цепью. Огромный гнедой тур со здоровенными острейшими рогами бесновался, дергая цепь и мотая за собою льва с роскошной темной гривой. Копыта быка взрывали песок, раскидывая его фонтанами, а лев не знал, куда деваться. Разозлившись, он запрыгнул туру на спину, вонзая когти, но бык с громовым ревом встал на дыбы, стряхивая хищника. Лев, махая лапами, упал на арену, и тур едва не забодал плотоядного, вонзая рога в песок и расшвыривая его.

— Сейчас будет самое интересное! — возбужденно сказал Квинт.