|
Но как женщина, которую однажды отвергли, предпочтя ей другую, она не могла удержаться, чтобы эту другую не уколоть, пусть и по мелочи. – Уже можно. Лучше предупредить старение, чем потом с ним бороться. И ты совершенно запустила голову. Неужели некому тебя постричь? – Да я как-то к Томе привыкла, а ее теперь нет… Но ты права, конечно, в парикмахерскую давно надо было сходить. Все никак не соберусь, дома много хлопот, дети, хозяйство. – Вот я и говорю, что тебя семейная жизнь заела, – удовлетворенно констатировала Аэлла. – Посмотри на меня: никаких мужей, только любовники, зато всегда есть время, чтобы заняться собой. Посмотри и сделай выводы. – И что ты мне предлагаешь? – усмехнулась Люба. – Развестись? Или завести любовника? Конечно, Аэлле было бы приятнее, если бы Романовы развелись. Это лишний раз подтвердило бы ее правоту: брак был вынужденным, по крайней мере со стороны Родислава, он Любу никогда по-настоящему не любил, и вот как печально все закончилось. И тогда Родислав обязательно прибежит к ней, к Аэлле, и будет просить прощения, и каяться, и говорить, каким дураком он был, что оттолкнул ее тогда, и у него никогда не было такой женщины, как она, и уже, наверное, не будет… А она еще подумает, как ей себя повести. Может быть, оттолкнет его и унизит в отместку за тот случай, а может быть… Посмотрим. Впрочем, если эта дурашка Люба заведет любовника, то браку тоже очень быстро придет конец: у нее не хватит ума сделать так, чтобы Родислав ни о чем не догадался, а если он узнает, то немедленно бросит жену. Это будет прекрасный повод уйти от нелюбимой женщины и не потерять лица. – Я предлагаю тебе не сосредоточиваться изо всех сил на домашних делах, – очень серьезно ответила Аэлла. – Быт и уют – это, конечно, похвально, но мужикам нужно от нас совсем другое. Одним уютом еще никому не удавалось удержать мужа. Люба, казалось, не проявляла к разговору никакого интереса, и это удивило Аэллу. Неужели она действительно полагает, что в ее браке все стабильно и определено раз и навсегда? Неужели она не видит опасности, которая подстерегает всех жен, когда их мужья переступают тридцатипятилетний рубеж? Знала бы Люба, сколько тронутых старением лиц омолодила доктор Александриди только потому, что мужчины в возрасте от тридцати пяти до сорока вдруг переставали интересоваться своими женами и обращали взоры на молодых и свежих! Интересно, как часто Родислав спит со своей женой? Раз в месяц? Или еще реже? Аэлла была уверена, что если это и происходит, то крайне редко: не может такой видный, красивый и уверенный в себе парень, как Родик, всерьез интересоваться этой зачуханной, потухшей бабенкой. * * * Ворон всхлипнул и замолчал. Камень деликатно пережидал, когда минута душевной слабости у друга минует. – Вот такие дела, – наконец сдавленным голосом произнес Ворон. – Да, грустно, – согласился с ним Камень. – А что, Люба и в самом деле так плохо выглядит? Или это Аэлла так ее видит? – Не знаю я, – буркнул Ворон. – По мне, так она красавица. А Аэлла эта – злюка недобрая, ревнивая и завистливая. И чего Ветер в ней нашел? – Какая же она недобрая? – возразил Камень. – Вон какие подарки делает, ничего не жалеет. Она щедрая натура, широкая. Другое дело, что она щедрая и широкая только с теми, кого считает несчастными и достойными жалости. Но поскольку она искренне считает себя лучше всех, то весь мир по определению состоит только из бедных и несчастных. А насчет того, что она ревнивая и завистливая, – тут я, пожалуй, спорить не стану. Ну и что там дальше-то было? Устроили Лизу на новую работу? – Устроили. Она, конечно, сначала ни за что не хотела из Академии уходить, а потом Родислав ей объяснил насчет надбавок за иностранные языки и насчет возможностей, и она согласилась. |
