Зарница молча поклонилась старухе, и та пошла своей дорогой, вниз под горку, к Славенску. Девушка не отправилась за нею.

Милонег зашел к вечеру, когда уж солнце наполовину скрылось за окоемом. По давней привычке он принес домашних гостинцев, но не выложил их на стол с обычным присловьем: «Маслице коровье кушай на здоровье», а молча опустил на лавку узелок с караваем свежего хлеба и присел рядом с Зарницей.

Девушка только привстала от сложенного из обмазанных глиной камней очага, когда он спустился в землянку, и опять вернулась к своей рыбе. Посидев немного возле, Милонег кашлянул и, глядя в пол, тихо спросил:

— Ты с матушкой моей говорила… Почто так-то?

Было видно, как трудно давались ему слова. Зарница оторвала взгляд от языков пламени.

— Прости, коли что не так Голице Вышатичне молвила, — ответила она, — но они, — показала ладони, — к мечу привыкли… Каково им будет за прялкой-то?

Глава 5

В первый миг трудно было сказать, кто кого больше испугался. Вид изможденного грязного чужака с обнаженным мечом, внезапно вывалившегося из зарослей, способен напугать кого угодно, но незнакомец оказался не из трусливых. Его меч, до того лежавший рядом, вмиг оказался у него в руке, и он поднял его, готовый сражаться.

— Ты кто? — отрывисто спросил он, и я снова понял его речь — точно так же, только чуть грубее, говорили бодричи.

— Я устал, — прошептал я на языке племени моей матери.

Человек пристальнее вгляделся в мое лицо и указал мечом на землю у ног:

— Садись.

Я упал на опавшую листву. Уставшее тело не чувствовало ни холода земли, ни тепла близкого огня. Помедлив, человек сел снова, но меча из рук не выпустил — так же, как я своего.

— Откуда ты? — едва я немного отдышался, снова заговорил он, не отрывая от меня пристального взора.

Я мотнул головой:

— Пришел… Издалека. За мной гнались…

— Ты бодрич?

— Я никто. Был викингом. Наш корабль погиб. Никто не спасся.

— Твой корабль погиб, а ты жив? — Незнакомец покачал головой. — И ты слишком чисто говоришь по-славянски… Готов биться об заклад, ты не настоящий викинг… Ты не беглый раб?

Я еле сдержал свои чувства — незнакомец видел меня насквозь.

— Я хочу есть, — сказал я.

— Прости. — Он порылся в кожаном мешке, лежавшем рядом с ножнами, и достал завернутый в тряпицу хлеб. Отрезал ломоть, положил на него полоску коптящегося на углях мяса и протянул мне.

Затекшее тело отказывалось повиноваться. Руки словно налились свинцом, и я с трудом потянулся за угощением. Еле сдерживаясь, чтобы не проглотить его целиком, я сосредоточенно жевал, чувствуя на себе любопытный взгляд хозяина. Он терпеливо молчал, не желая мне мешать, но когда я проглотил последнюю крошку, заговорил.

— Ты ел, как волк, — сказал он. — Как твое имя?

— Отец назвал меня Олавом. Он был викингом, — ответил я. — Мать — Тополем. Она была из… из твоего племени, если ты молишься Свентовиду…

При упоминании одного из богов мой хозяин поморщился, словно я причинил этим неосторожную боль.

— Я молюсь Роду и Макоши, — неспеша молвил он. — Но и Свентовид мне не чужой… Зови меня Вороном. Когда-то давно у меня было другое имя, но от него, как и от прошлой жизни, ничего не осталось… Куда ты идешь, Олав Тополь?

— Не знаю.