– Отвечай раису, – грозно произнес начальник полиции, – ты произносил эти слова?

Али не стал отпираться.

– Все эти слова были мной произнесены по отдельности, в другой последовательности, и имели совершенно иной смысл.

Али повторил все то, что он говорил на площади.

– Как же это возможно, чтобы ты говорил одно, а мне передали другое?

– Так бывает, – спокойно пояснил Али. – Когда соглядатай глуповат, или хочет выслужиться. Или перед ним поставлена задача во что бы то ни стало найти шпиона.

– Что ты хочешь эти сказать? – спросил градоначальник.

– Это обычное дело, когда полиции надо показать свою работу, она хватает невинных и выдает их за виноватых.

– Раис, это наглая ложь, – возмутился начальник полиции.

– Успокойся, – сказал ему градоначальник, – у меня нет оснований, не верить тебе.

– А какие у вас основания не верить мне? – спросил Али.

– Есть свидетели, – добавил начальник полиции.

– Видишь, есть свидетели, – повторил градоначальник.

– Во-первых, я уверен, что эти свидетели полицейские осведомители, – заявил Али.

При этих словах градоначальник взглянул на полицмейстера. Тот неопределенно пожал плечами. Расценив этот жест как согласие, градоначальник спросил:

– А что, по-твоему, осведомитель не может быть свидетелем?

– Не может, – отрезал Али.

– Это почему же?

– Они получают деньги за это, а свидетельство признается мусульманским законодательством, только если оно добровольное и бескорыстное. Но дело даже не в этом.

– А в чем же? – поинтересовался начальник полиции.

– В нашей ситуации свидетели ни к чему. Я не отрицаю того, что вы мне ставите в вину. Я действительно рассматривал возможные варианты развития событий. Ничего такого, о чём бы ни знали слушающие меня люди, я не сказал. Да и вам, я думаю, хорошо известно, чем заканчивались осады городов монголами. Поэтому к моему великому сожалению и к нашему общему несчастью ничего хорошего нас не ждет.

Али замолчал. После его слов воцарилось молчание. Градоначальник чувствовал сильнейшее раздражение, отчасти вызванное спокойной уверенностью и достоинством этого человека, отчасти от безнадежной правоты его слов.

– А ты кто такой? – взорвался он, наконец, – чтобы говорить с нами таким тоном, как с равными. Знаешь ли ты, с кем разговариваешь?

– Ты только что всех представил, – помедлив, ответил Али, – это руководители различных городских ведомств.

Глядя на побагровевшего от ярости градоначальника, Али добавил:

– Вы пригласили меня вовремя. Надо обсудить план действий и принять решение о дальнейшей судьбе города.

Градоначальник справился с гневом и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, спросил,

– А почему тебя так беспокоит судьба города?

– Потому что этот город принадлежит мне, – заявил Али, – я иктадар  Байлакана.

Тишина, возникшая после этих слов, безусловно, наводила на мысль о предстоящей буре. Но бури не последовало, сработал чиновничий рефлекс.

– Ты сам определил себя в иктадары Байлакана? – вкрадчиво спросил градоначальник.

– Нет, раис. Этот город мне в икта определил хорезмшах. Полагаю, что свою должность ты получил из этих же рук. В крайнем случае, из рук его вазира Шараф ал-Мулка.