Утром, поблагодарив Ивана Ивановича за гостеприимство, он отправился к ближайшей железнодорожной станции, до которой было десять километров.

Через двое суток Андрей был в Петербурге. Отдохнув два дня, он решил начать поиски Тани заново.

Единственным человеком, который имел связь с островом, был собачник Евгений Борисович. Андрей не стал долго раздумывать, каким образом выведать у него, где Таня, а решил идти напролом. Вооружившись ножом, Андрей отправился прямо домой к Евгению Борисовичу. Он решил для себя, что либо убьет этого человека, либо вынудит помочь ему вытащить Таню.

Дверь ему открыла женщина лет сорока в китайском халате, с растрепанными рыжими волосами.

– Евгений Борисович? – переспросила она. – Нет, не знаю такого. Мы квартиру купили через агентство недвижимости «Лохопон», может быть, там что-нибудь о нем знают.

Из квартиры вдруг выскочила собачка и завиляла свиным хвостиком. Это был Рамзэс, за ним выбежала Руна и, узнав Андрея, тоже заскулила радостно. Андрей посмотрел на собак.

– Хорошие собачки, правда? – сказала женщина, умильно глядя на песиков. – Мы их на улице подобрали, такие ласковые. Это же не люди – звери, собак на улицу выгонять… А вы случайно не собачник? – Женщина оживилась. – Не знаете, что значит, когда они женскую туфлю приносят, а?

Андрей пожал плечами и стал спускаться по лестнице, вслед ему неслись радостные повизгивания Рамзэса и Руны.

Рухнула последняя и единственная надежда. Он сидел в своей опустевшей, как будто чужой квартире на диване и не знал, что делать. Если Тане удалось спастись, она вряд ли поехала к своим родителям – это было опасно, да и сюда в их квартиру она бы тоже не вернулась. Артем – единственный человек, который мог помочь, – скорее всего, уже мертв. Чем дальше Андрей размышлял над своим будущим, тем больше понимал, что все, что он может предпринять, бессмысленно.

Прошло несколько дней. Андрей впал в глубокую депрессию. Он не знал, что делать, зачем жить. Жизнь потеряла для него всякий интерес и смысл. Он целыми днями лежал на диване и смотрел в потолок. Единственное, на что он нашел в себе силы сделать, это позвонить своему товарищу по бизнесу, сказав, что выходит из дела. Через день к нему приехали с заполненными бумагами, он подписал все, что требовалось, и, получив десять тысяч долларов отступного, вышел из дела. Теперь вообще чем либо заниматься было для него мучительно.

В глубочайшей депрессии прошла еще неделя, и однажды ночью, когда сон не шел, Андрей поднялся с кровати, разыскал в кладовке веревку, забравшись на стол, снял люстру и попробовал привязать конец веревки к крюку. Но это ему не удавалось – простреленная рука не поднималась высоко, а одной рукой завязать веревку не получалось. Андрей вспотел от напряжения, чертыхаясь, он делал все новые попытки завязать веревку, уже забыв главную цель работы, но все они были тщетны. Безрезультатно провозившись почти час, Андрей спрыгнул на пол, в темноте сел на край стула и вытер выступивший на лбу пот. Он вдруг вспомнил о Руслане, которому обещал, что вернется, обязательно вернется и заберет его. Вспомнил его слова при последней их встрече. Да как он мог забыть?! Почему до сих пор не разыскал его?! Андрей поднял глаза к крюку и вдруг рассмеялся громко, весело и заливисто. Он не смеялся так уже давно, он даже не помнил, когда смеялся так весело. Андрей внезапно понял, что жизнь его имеет смысл. И почему он не подумал об этом раньше?

На следующий день Андрей побывал на том месте, где стоял табор, и хотя знал наверняка, что не застанет там цыган, приехал только ради собственного успокоения. Потом Андрей ездил по вокзалам Петербурга, подходил к цыганкам, заводил разговор. Барона Захара знали, знали людей из его табора, но куда они ушли и в каких краях их нужно искать, сказать никто не мог.