В тот момент, когда наши три друга уезжают, нам надо как следует поглядеть, нет ли где деятельности, важной и интересной для нашей истории; большая часть земли спит, а те, кто уже проснулся, по большей части занимаются каждодневными заботами, которые поглощают большую часть времени и энергии как у аристократа, купца или крестьянина, так и, если говорить правду, даже у историка. Единственное исключение можно найти, если кто-нибудь посмотрит, на крайнем северо-западе континента, на горе, именуемой Кана, входящую в горную систему Канефтали, где некий Драконлорд, которого зовут точно так же, как и горный пик, который мы только что упомянули, и его кузина настолько расширили свои владения с тех пор, как мы видели их в последний раз, что это определенно стоит того, чтобы об этом рассказать.

Очень много (а по мнению этого историка почти все) в успехе Каны может быть объяснено его способностью находить наиболее талантливых людей в самых различных областях знания и добиваться от них согласия участвовать в его проекте. За полстолетия, протекшее со времени Катастрофы, он сразился, победил, убил или принял к себе на службу всех предводителей более мелких шаек в области вокруг гор; к концу первого столетия он наладил связь, разведку и торговые пути к океан-морю на юг и запад, и почти до пустыни на восток.

Все следующее столетие от вел переговоры, торговал и, в конце концов, поглощал все владения побольше рядом с горами, до тех пор пока, к тому времени, о котором мы имеем честь писать, то есть к середине третьего столетия Междуцарствия, он не стал контролировать треть территории того, что когда-то было империей, а его влияние ощущалось еще на одной трети.

Мимоходом необходимо упомянуть, что где-то пятьдесят лет назад его агенты узнали о Кааврене и хотели привлечь его на службе Кане, но герцог решил, что деморализованный, слабый телом и духом, бывший Капитан Гвардейцев Феникса ничем не поможет его делу. Если бы они попытались завербовать Кааврена в свои сторонники, то совершенно невозможно сказать, сумели ли бы они это сделать и тогда вся история могла бы пойти совершенно в другую сторону.

Но если Кана (или, точнее, Хабил, действовавшая через Кану) не обратил внимание на Кааврена, то один из наших старых знакомых не упускал его из виду, и это был Пэл, которого притянуло к месту, где собиралась сила, также естественно и неизбежно, как орка поплывет именно к тому месту в воде, где была пролита кровь. Не больше ста лет назад Пэл был простой и почти случайной пешкой в обширной информационной паутине Кана; но так как он был Йенди, то для него не составило труда выяснить, кто находится на противоположном конце «нити», как он это называл, так что вскоре и Кана узнал о нем и его вкладе в общее дело, и очень скоро Пэл начал расти, становясь все более и более важным членом этой организации, продемонстрировав талант не только собирать факты, но и делать невероятно точные выводы из самых маленьких кусочков информации, до тех пор пока, за полстолетия до того времени, о котором мы имеем честь писать, он стал во главе тех, кого Кана называл шпионами, Хабил наблюдателями, и только сам Пэл именовал «своими друзьями».

Так получилось, что именно в тот момент, который мы описываем — то есть за какое-то время до рассвета того дня, когда Пиро выехал из Адриланки — Пэл, который на самом деле был герцогом Гальстэном, вошел в ту самую библиотеку, в которой, два столетия назад, впервые были составлены планы нынешней компании. Надо сказать что Пэл, хотя время добавило больше двухсот лет к тем, которые прошли под его ногами, ничуть не изменился с того последнего раза, когда мы видели его: те же темные глаза и волосы, благородный подбородок и та же грациозность в движениях. В библиотеке уже были Кана и Хабил, которые склонились над детальной и искусно нарисованной картой пустыни Сантра. Пэл, войдя, отвесил почтительный поклон.

— Добрый день, Гальстэн, — сказал Кана.