Конечно ни Кааврен, ни Даро или Пэл не заметили ничего из этого; отдав приказ приготовить обед, они продолжали болтать, не обращая внимания на бурную деятельность в задних комнатах имения Уайткрест — или почти не обращая внимая, исключением оказался Кааврен, который должен был сам показать Пэлу его комнату, так как служанка была занята чем-то другим.

На самом деле Пэлу не требовался никакой отдых, так что привычно быстро оглядев и проверив свою комнату, он почти сразу вернулся в гостиную, где они продолжали разговаривать без помех до тех пор, пока сама кухарка, одетая в свой лучший костюм, бледно-голубых и белых цветов, подчеркивавший, что она служит Тиасам, не объявила, что обед готов, после чего все прошли в столовую, принялись за еду, и, как из-за странности обстоятельств, так и из-за качества блюд, решили полностью позабыть о всяких строгих церемониях, которые надо было совершать в соответствии с этикетом. Когда сладкое (взбитое тесто, наполненное кусочками сыра и покрытое земляникой) было переварено вместе с несколькими стаканами крепленого вина, участники обеда вернулись обратно в гостиную.

Если читатель почувствует себя немного обиженным за ту краткость, с которой мы описали еду, мы можем только сказать, что в данном случае самым важным был не сам обед, а то, что случилось до и после него, и именно на это мы направляем внимание читателя, отказываясь уступить неуместному желанию чувственного удовольствия в тот момент, когда наш долг требует от нас сосредоточиться совсем на другом: на тонкости и искусстве, с которым шел разговор, особенно между Каавреном и Пэлом — разговор, который имел далеко идущие последствия на жизнь их обоих, и, следовательно, на историю, которую мы имеем честь рассказывать нашему читателю.

Как только гость и хозяева удобно уселись в креслах, разговор, на который мы уже имели честь ссылаться, повернул к условиям, воцарившихся там, где когда-то была Империя. Для Кааврена не стало сюрпризом, и, надеемся, не должно быть сюрпризом для читателя, что Пэл был великолепно информирован о всех основных движениях на территории, которой до Катастрофы Адрона управляли из императорского дворца города Драгейры, и какое-то время основной темой стали лорды маленьких областей, пытавшиеся расширить свои владения, и мародеры, терроризировавшие незащищенные районы, и о том как очень часто трудно отличить первых от вторых. Пэл рассказывал анекдоты с наблюдениями очень общего характера, касался исчезновения некоторых давно устоявшихся обычаев и появлению новых, иногда совершенно необъяснимых; делал проницательные выводы и смелые предсказания.

— Вы знаете, — заметил он во время одной из пауз в разговоре, — я считаю, что наш старый друг Айрич, как Лиорн, должен быть в ужасе от того, что стало со званиями. Человек, который до Катастрофы был Бароном, часто решает, что теперь он Граф, а то и Герцог, и называет себя так, если только кто-нибудь другой, поблизости, не станет возражать.

— Неужели? — сказал Кааврен. — А что о вас, который был, я уверен, настоящим Графом?

— О, лично я больше не претендую ни на какой титул. Мне кажется, что это бессмысленно, так как я не участвую в этой общей гонке за землями и властью.

— Как, вы не участвуете?

— Не больше чем вы, мой дорогой Кааврен. И, на самом деле, даже меньше, так как вы отвечаете за некоторую территорию, в то время как я не отвечаю не за что и не за кого.