Всего в плотике было восемь бочонков-поплавков, и потеря одного сказывалась на плавучести не фатально. Но ведь это может оказаться только началом беды: если вода проникнет в еще один бочонок по правому борту, то крен уже выйдет очень значительным. Это резко ухудшит устойчивость конструкции. Рано или поздно волны перевернут плотик, и Тим погибнет.

Бороться с этим он не мог: в море бочонок не починить. Оставалось одно – делать то, что делал и раньше, не обращая внимания на угрозу. Днем Тим чутко следил за ветром и при малейшей возможности поднимал парус, направляя плотик к западу или северо-западу. Ночами, свернувшись в сыром спальнике, он дрожал от холода и проклинал всех, из-за кого здесь очутился: деда Ришака и тайное общество степных воинов, пославших его за море; имперцев, в давние времена ставших причиной появления глупого пророчества о мальчике, сразившем дракона; коварных тувисских шлюх, из-за которых он устроил резню в борделе. Киты и кашалоты также получили свое – их он проклинал за то, что они злодейски исчезли с курса «Клио», из-за чего капитан завел корабль в смертельную ловушку Южного материка.

Это конец: еще одна-две бочки – и ему придется сидеть по уши в воде. Хотя разница с нынешним положением невелика – одежду хоть выжимай, как и спальник.

Странное дело – он выбирал лучшие бочонки и был уверен, что они способны продержаться чуть ли не год. Почему они «сдуваются» один за другим? Что он сделал не так? Может, просто стоило задержаться у «Клио» подольше, добыть смолу и законопатить щели понадежнее?.. Хотя что сделано, то сделано…

Погода, будто издеваясь над пленником моря, решила сегодня побаловать. Низкая облачность растворилась, остались лишь редкие белые облака. Солнце светило вовсю – от сырой одежды иногда начинал подниматься пар. Будь дело на корабле, Тим легко просушил бы сейчас все свои тряпки. Но как это сделать на крошечном плотике? Никак…

Наблюдая за ветром, Тим не забывал поглядывать и за горизонтом. В этих местах, богатых добычей, нередко появлялись китобои. Встреча с таким кораблем станет спасением. Хотя, если вдуматься, шансы мизерные: южные моря огромны, а судов вроде «Клио» очень мало. Обитатели этого мира еще только начинали осваивать охоту на жирных гигантов, и китобойный промысел оставался большой экзотикой.

Да и китов не видать – за все пять дней Тим ни разу не заметил их признаков. Из живности ему попалась лишь огромная неизвестная рыбина, тащившаяся за плотиком пару часов, да еще на айсбергах иногда встречал отдыхающих морских птиц. Похоже, киты не только от «Клио» прятались, а и от всего с ним связанного. Даже Тима до сих пор избегали, хотя он не представлял для них ни малейшей опасности.

Тим не спал. Ночью очередной бочонок сдался под напором стихии, и плотик серьезно склонился на левый борт. Теперь волны не только пускали брызги, но и перекатывались иногда через крошечную палубу. Если раньше Тим по ночам просто замерзал до мозга костей, то теперь и кости, и мозг в них, похоже, проледенели. При каждом движении ему чудилось, что в суставах трещат кристаллы льда. Тело болело так, будто его неделю палками дубасили: сказывались сырой холод и почти постоянное существование в скрюченном состоянии. За все эти дни он ни разу на ноги не поднимался, да и не распрямлялся полностью.

Мозг, видимо, тоже замерз – он не сразу осознал, что рядом с плотиком резвятся киты. Повернув голову, в предрассветных сумерках различил, как чуть ли не в десятке шагов по левому борту под водой скользнула огромная масса. Фонтан выдыхаемого пара поднял за собой тучу брызг, несколько угодили Тиму в лицо. Он даже не поморщился – все равно на нем уже нет ни одного сухого места. Странно, что он до сих пор еще жив. Видимо, море не столь уж ледяное или мокрые тряпки все же создают хоть какую-то защиту.