Он обратился к членам ДС, напряженно слушавшим его.

— Ваша работа — пожалуй, благороднейшая из всех. Вы как никто другой на Квирине давно заслужили и славу, и достойную оплату... Да что там говорить, все мы обязаны жизнью именно вам. Но Квирин должен и в будущем оставаться тем же самым миром. Это космическая база, научная — но военная лишь в последнюю очередь. Наверное, мы были слишком благодушны, смотрели на мир через розовые очки. Постоянно забывали о том, в каком окружении мы существуем, что представляет из себя вся наша Галактика. Мы создали оазис науки, искусства, доброты, гуманности. И это прекрасно само по себе, но все больше и больше людей забирает и военная служба, и СКОН, и ДС, и дальше уже нельзя закрывать на это глаза всему народу. И все же мне не хотелось бы превращать наш мир... во что-то иное.

Энджер протестующе покачал головой. Поднял ладонь.

— Координатор, вы правы. Давайте не забывать о простом факте. До сих пор мы были уверены, что Квирин абсолютно, надежно защищен от сагонского проникновения. Теперь мы знаем, что у нас давно уже существуют кнасторы, и даже высших ступеней, уже сознательно служащие сагонам. Хотя как давно — возможно, лишь около полувека... Но сагонов нет, и даже развоплощенных — нет. Мы не знаем причины. Почему даже на любой планете Федерации — а они в военном отношении закрыты не хуже Квирина — человека может достать сагон, а на Квирине — нет. Почему на Квирине они даже во сне не приходят. Мы не знаем, почему это так. Но есть очень большое подозрение, что если мы позволим себе как-то изменить коренным образом информационный фон Квирина, сагоны получат к нам доступ. Как раз именно то, о чем вы говорите — оазис мира, добра, любви — именно это, возможно, и служит преградой... Превратите наш мир в обычную военную базу, и возможно, мы потеряем последнюю крепость.

— Я согласен с вами, легат! — воскликнул Торлин, — мы должны удержать нашу крепость.

Ильгет и Арнис одновременно взглянули друг на друга — и тут же отвели глаза.

— Нашу крепость любви и добра, — добавила начальница СИ.

Картошку запекли на углях. Над огнем жарили оригинальное блюдо по предложению Иволги — мясо, нанизанное на витые стальные стержни. Куски мяса получались необыкновенно сочными, пахнущими дымом, а со свежим репчатым луком — так просто божественными.

Потом Ойланг вскипятил над костром котелок воды и заварил свой знаменитый капеллийский чай.

— Как, ты говоришь, будет называться это спецподразделение? — спросил Марцелл. Арнис неохотно ответил.

— "Минакс"... это не точно, рабочее название пока. Но это будет, видимо, после нашей работы на Мартинике.

Все промолчали. Новая акция ожидалась через неделю, и говорить об этом не хотелось.

— Похоже, нам теперь не будет покоя, — пробормотал Венис. Ландзо взглянул на него.

— Ну и ладно, это наша работа.

Тихо и таинственно зазвучала струна. Ласс взял гитару. Иволга посмотрела на него с одобрением.

— Правильно, Ласс. Хорошее дело, давай споем чего-нибудь.

Он кивнул. Гитара под его пальцами зазвенела мелодией.

Это ведь кровь — то, что течет во мне. Если мы будем ждать, мы дождемся утра. И белый ангел с трубою скажет — пора!, И тогда мы поймем, кого видали во сне... Кто избил нас до этой крови, чье имя — стихи, И мы грешны, но я забыл, в чем наши грехи, Нас судили по вере, а надо бы — по делам, Или по стихам, но по ним я сужу себя сам... И в руках твоих белая роза, а может — плеть. Нам неведом страх и неведомо слово «жалеть», Мы умрем за веру, хотя не уверены в ней, Я уверен в одном — в реке. И о ней мне петь.