«По виду — стопроцентная московская б…» — подумал Турецкий, скептически щуря глаза. Он уже давно привык называть вещи своими именами, без «экивоков» и эвфемизмов.

— Мне обязательно это делать? — с вызовом поинтересовалась Людмила, неприязненно глядя на Александра Борисовича. Видимо, она сумела прочесть в его взгляде сухой скептицизм, привычно и холодно расставляющий все точки над «и», и поняла, какое определение дал ей про себя Турецкий.

— Обязательно, — сказал Плетнев. — И желательно со всеми деталями.

— Ладно, слушайте, — пожала Людмила плечами. Она приступила к рассказу лениво, нехотя, но чем дальше продвигалась, тем эмоциональнее делался ее рассказ.

«Похоже, она и в самом деле любила… то есть, любит свою подругу», — с удивлением подумал Александр Борисович.

— Я еще тогда, перед первой встречей, пыталась ее отговорить, — рассказывала Людмила, нервно теребя в пальцах ручку сумочки. — Но разве она послушает! Вдолбила себе в голову, что хочет экзотических отношений. Я ей говорю: хоть имя его спроси! А она в ответ: не хочу, так интересней!

— Прямо «Последнее танго в Париже», — тихо проговорил Александр Борисович.

— Что? — не поняла Людмила.

— Был такой фильм, — ответил Турецкий. — Не обращайте внимания. Продолжайте.

— Ну вот. В общем, пыталась я ее отговорить, но у меня ничего не получилось. А во вторую встречу они…

Турецкий слушал Людмилу с видимым интересом, но мыслями он был далеко отсюда. Если честно, ему было глубоко плевать на судьбу очередной московской дамочки, ощипавшей парочку мужей-бизнесменов, и теперь — от безделья и пресыщенности — выдумывавшей себе все новые и новые развлечения.

Бессмысленная жизнь со страшным и таким же бессмысленным концом.

— Вы меня не слушаете, — сказала вдруг Людмила.

— Напротив, я внимательно вас слушаю, — возразил Александр Борисович. — Значит, этот Родион предложил вашей подруге выйти за него замуж. Как вы думаете, это было серьезное предложение?

— Он подарил ей кольцо! — сказала Людмила.

Турецкий кивнул и уточнил:

— Дорогое?

— Да нет, простая безделушка — не дороже тысячи баксов. А то и меньше.

«Хорошо живем», — насмешливо подумал Александр Борисович, вспомнив, что сам он пять лет назад подарил жене кольцо, стоимостью пятьсот баксов, и ужасно этим гордился. А оказывается, это был даже и не подарок, а так, ничего не стоящая безделушка.

— И согласилась? — спросил он вслух.

— Нет, но готова была согласиться. Этот Родион… или кто он там на самом деле… дал ей три дня на размышление. Сначала она подумала, что это дикость, но потом… Потом стала убеждать и себя, и меня, что это неплохая идея.

— Скажите, Людмила, а этот Родион… он что, в самом деле, представлял собой хорошую партию для такой девушки, как Марина?

— Что вы! — округлила глаза Людмила. — Голодранец из подворотни. Ездил на убитой «мазде» девятьсот лохматого года. Квартирка в панельной девятиэтажке! И на ужин ее пригласил в какой-то заштатный ресторанчик, где даже не умеют готовить лангустов.

— Н-да, — проговорил Турецкий, обменявшись с Плетневым выразительными взглядами. — Действительно, голодранец.

Внезапно зрачки девушки сузились.

— Мне показалось или вы надсмехаетесь? — с вызовом спросила она.