С того памятного для всех дня, когда всемогущий Пауль был низвергнут с высот власти и процветания, порядки в конюшне переменились. У Вани, несмотря на его молодость, хватало и ума, и опыта, и силы, и авторитета, чтобы подчинить себе буйную вольницу, в которой он оказался, сам того не желая.

Ване было всего девятнадцать лет, но за спиной у него осталось столько встреч с людьми, столько опасностей и столько раздумий, что поставь рядом с ним убеленного сединами старика, который всю жизнь прожил в одной своей деревне, то где было ему тягаться с Ваней в знании людей и характеров, в быстром и верном принятии решений, во всем том, что называют жизненным опытом. Поэтому среди пестрой и многоязыкой толпы ландскнехтов герцога Карла хотя и находились люди старше Вани, тоже немало повидавшие на своем веку, не было среди них никого, кто сразу же проявил все грани своего характера так четко и определенно, как сделал это Иван Устюжанинов.

Люди, собранные в конюшне замка Гогенасперг, не отличались мягкостью, дружелюбием или сентиментальностью. Очень многие из них, прежде чем оказаться здесь, прошли огонь, воду и медные трубы. В конюшне было немало беглых каторжников, бродяг, дезертиров, кутил и мотов, сначала угодивших в долговую тюрьму, а уж потом переведенных в полк Куно фон Манштейна. Полк белобрысого Куно не был монастырем или пансионом благородных девиц. И поэтому почти каждый из будущих солдат мог по достоинству оцепить силу, смелость и ловкость Вани. И прежде всего смелость, которую они почитали главным достоинством мужчины. Его главенство немедленно было признано всеми, и даже телохранители Пауля подчинились ему сразу категорически и безоговорочно.

А между тем полуказарменная, полутюремная жизнь шла своим чередом. Карлу Евгению надоело кормить даром скопище бездельников, и теперь каждый день арестантов выгоняли на работу. Большими и маленькими группами шли они копать канавы, бить камни на дорогах, чистить выгребные ямы, свозить на городскую свалку мусор. Почти на каждой из этих работ побывал и Ваня. Нет, совсем не задарма кормил картошкой и хлебом своих новоявленных подданных его светлость герцог Карл.

Под мокрым снегом месили они голыми ногами глину, дробили в каменоломнях камни и, впрягаясь в фуры, тащили все это на место, где такие же продрогшие и голодные плотники, каменщики и землекопы возводили очередной замок его сиятельства.

И лишь однажды Иван попал на работу, о которой не смел и мечтать. Его и еще пятнадцать арестантов привели в старый, запущенный сад, большой и тихий. В саду пахло подгнившим сеном и морожеными яблоками. Герцог Карл хотел разбить здесь регулярный парк с правильными, геометрически четкими дорожками, с клумбами, симметрично расположенными по обе стороны прямой как стрела Главной аллеи. Он хотел выкорчевать яблони и вишни, засыпать песком траву и вырубить кусты. Однако прежде, чем архитекторы начали бы проводить разметку и планировку, нужно было очистить сад от палых листьев, сухих сучьев и годами скапливавшегося мусора. Для этой цели и пригнали сюда новоиспеченных подданных его светлости. Трое сопровождавших их конвоиров построили арестантов в две шеренги у крыльца единственного во всем саду домика. Затем старший из солдат вошел в дом и вскоре появился оттуда с пожилым офицером, маленьким и сухощавым. Офицер взглянул на них, и Ване показалось, что мундир на этом человеке — нелепая случайность, ему бы больше подошел сюртук врача или сутана священника.

— Ребята, — тихо проговорил офицер, — вам предстоит очистить сад от всякого ненужного сора. Постарайтесь сделать это за три-четыре дня, и я отблагодарю вас как смогу.

Затем он толково и кратко объяснил арестантам, где взять лопаты и грабли, куда сваливать и свозить мусор, и в заключение сказал:

— Вы работайте, а мои женщины приготовят для вас обед.