Поразмыслив с полчаса, он вспомнил, что в вюртембергской роте вроде бы есть солдат, который понимает этот чертов английский язык. «Все же свой брат, солдат», — подумал ганноверец и пришел в пакгауз, где жил Иван. Солдаты тотчас же показали его сообразительному ганноверцу.

Как только Ваня прочел первые фразы, он сразу же понял, что это такое. Однако, не подав виду, улыбнулся и сказал:

— Проповедь какая-то: о грехах, об аде, о том, что надо молиться, чтобы не попасть в преисподнюю.

Ганноверец в сердцах плюнул и ушел, а Иван, засунув листочки за пазуху, побежал отпрашиваться у капрала пойти на реку постирать кое-какое бельишко. Бросив белье на песок, Иван сел возле кустиков и вытащил листочки.

«Томас Пэйн. Американский кризис, — прочитал он и, пробежав первые строки, уже не мог оторваться до самого конца. — Британия имеет достаточные средства, чтобы нести цивилизацию как Западу, так и Востоку. Но она воспользовалась этими средствами для спесивого самообожествления и для опустошения целых стран ради получения добычи. Кровь Индии еще не оплачена, страдания Африки еще не отомщены. Это серьезные вещи, и, что бы ни думали безрассудный тиран, его беспутный двор, продажный парламент и ослепленный народ, в один прекрасный день долг все равно придется оплатить…

Во всех войнах, к которым вы прежде имели отношение, вам приходилось сражаться только с армиями, в данном случае вам приходится сражаться как с армией, так и со всей страной.

…То, за что мы боремся, стоит тех страданий, которые могут выпасть на нашу долю. Если нам придется питаться одним хлебом и если нам будет чем прикрыть свое тело, нам следует быть не только довольными, но и благодарными. Нам не нужно большего. Тот, кто готов продать свои права за щепотку соли или за костюм, заслуживает навсегда остаться нагим и голодным рабом.

Что такое соль или наряд по сравнению с неоценимыми благами свободы и безопасности? Или что такое неудобства в течение нескольких месяцев по сравнению с вековой рабской зависимостью?»

Ваня опустил листочки на песок и решил, что он сбежит к этим людям, даже если ему будет грозить самая страшная казнь.

Выполняя приказ, полученный из Лондона, генерал Бургойн во главе пестрого, более чем трехтысячного воинства, состоявшего из англичан, немцев, канадских французов и нескольких сот индейцев, в середине июля выступил из Монреаля и двинулся к форту Тикондерога. Юго-западнее Бургойна продвигался отряд Сен-Леджера численностью в тысячу человек. Сен-Леджер одновременно с Бургойном покинул Монреаль, поднялся по реке Святого Лаврентия и, переплыв огромное тихое озеро Онтарио, высадился у форта Освего. Из Освего он намеревался пройти на восток, захватить форт Стэнвикс, затем резко повернуть на юг и двигаться к городу Олбэни, куда одновременно с ним должен был привести свой отряд Бургойн.

Американцы, обнаружив отряды Бургойна и Сен-Леджера, вступили с ними в упорную и кровопролитную схватку. Против отряда Сен-Леджера выступили солдаты старого немецкого колониста генерала Геркимера. Наступление корпуса генерала Бургойна сдерживали малочисленные отряды Филиппа Скайлера. Скайлер рассчитывал остановить англичан у фортов Тикондерога и Эдвард, занятых в самом начале войны «Парнями Зеленой горы». Однако надежды Скайлера не сбылись, англичане захватили оба форта. Правда, Бургойну удалось занять Тикондерогу не сразу. Комендант этого форта Артур Сент-Клэр, храбрый и умелый офицер, хорошо организовал оборону. Англичане не могли взять форт до тех пор, пока не догадались поднять артиллерию на самую высокую гору в окрестностях Тикондероги — «Сахарную голову».