— Нет, спасибо, сам схожу, — сказал Тим, вставая. — А вы давайте кушайте. — Он стряхнул песок с шорт. — Было приятно познакомиться, Джон. Будешь в наших краях — приходи, будем рады.

— Спасибо.

Тим уже бежал вверх по лестнице, не оглядываясь, по-дружески поздоровался с кем-то на ходу и одним прыжком перемахнул через оставшиеся ступеньки.

Саванна протянула мне тарелку с пластиковыми ножиком и вилкой, из другой руки отдала содовую и присела рядом — близко, но не настолько, чтобы соприкасаться локтями или коленями. Пристроив тарелку на колени, она открыла банку пепси и, поколебавшись, показала ее мне.

— На пирсе ты пил пиво, но сейчас сказал — сойдет что угодно, поэтому я принесла тебе пепси. Я точно не знаю, что ты любишь.

— Пепси — это здорово.

— Точно? А то в кулерах полно пива. Я кое-что слышала о вас, военных…

— Ну еще бы, — фыркнул я, открыв банку. — Я так понял, ты не пьешь.

— Не пью, — согласилась она без тени вызова или самодовольства в голосе. Просто правдиво ответила. Мне это понравилось.

Она съела кусочек цыпленка. Я тоже занялся своей курятиной и в наступившем молчании гадал, знает ли Саванна о чувствах Тима и как сама к нему относится. Что-то между ними есть, но я не мог понять что. Может, Тим прав и это лишь братско-сестринская привязанность? В это верилось с трудом.

— А как ты служишь в армии? — спросила Саванна, отложив наконец вилку.

— Я сержант пехоты. Командую отделением автоматчиков.

— Но как это? Что вы делаете каждый день? Стреляете из автоматов, взрываете или что?

— Иногда стреляем, иногда взрываем. Вообще гарнизонная жизнь нудная и скучная. Утром в шесть построение, проверка — ну, всели на месте, затем расходимся по отделениям на тренировки. Баскетбол, бег, силовые, все такое. Иногда на день намечены учения — это помимо сборки и разборки оружия, или ночные учения на местности, или идем на стрельбище. Если ничего не запланировано, возвращаемся в казармы, и тогда кто-то режется в видеоигры, кто-то читает, кто-то идет качаться, и так весь день. В четыре вечернее построение, где нам объявляют, что мы делаем завтра. И все, на сегодня служба закончена.

— Видеоигры, значит?

— Лично я тренируюсь и читаю. Но мои приятели стали просто профессионалами в компьютерных стрелялках. Чем жестче игра, тем больше им нравится.

— А что ты читаешь?

Я сказал что. Она немного подумала.

— А что бывает, когда вас посылают в зону военных действий?

— Тогда, — сказал я, приканчивая цыпленка, — все по-другому. Патрулирование, опять же техника вечно ломается — нужно чинить, поэтому мы всегда при деле, даже когда не в наряде. Пехота — наземный род войск, так что в казармах не сидим.

— А тебе бывало страшно?

Я некоторое время подыскивал правильный ответ.

— Да. Иногда. Не то чтобы мы все время потеем от страха, озираясь по сторонам, пусть даже вокруг настоящий ад. Просто это… ну, естественная реакция, что ли, стремление остаться в живых. Все происходит настолько быстро, что у тебя нет времени на раздумья, просто делаешь свое дело, стараясь, чтобы тебя не кокнули. Страх накрывает позже. После боя помаленьку доходит, как близко от тебя прошла смерть, и тогда кого-то начинает трясти, кого-то может вырвать — в общем, реакция.

— Вот интересно, смогла бы я так же?

Я счел вопрос риторическим и сменил тему.