Глава 4

А что же Молли? Что происходило с ней, пока Рэнди спал, а потом страдал и томился, обнаружив ее исчезновение?

Излишне говорить, что, как оно обычно и бывает в подобных случаях, она тоже переживала, но по иной причине.

Молодая женщина выскочила из дома молодого летчика и побежала не разбирая дороги, терзаясь стыдом и отвращением к самой себе.

Но не за свое бесстыдное поведение, как предполагал Рэнди, и не за излишнюю откровенность, а за то, что использовала этого незнакомого, но явно хорошего парня. Использовала хладнокровно и в то же время трусливо… Сначала излив на него свои, мягко говоря, неприятности, а потом сбежав, не оставив ни адреса, ни настоящего имени, ни телефона. Позор, Молли Маккивер, просто позор!

А главное, что толку? Ведь все равно облегчения не испытала. Потому что побоялась высказать вслух то самое страшное, самое больное, что совершенно извело и измучило ее за последние несколько недель.

Кроме того, неясным оставалось и ее настоящее чувство к Кларенсу. Что бы там она ни наговорила Рэнди, но шесть лет — слишком большой срок, чтобы просто повернуться к ним спиной, сказав самой себе, что стыдишься и презираешь себя за глупость и доверчивость. Нет, все далеко не так просто. И Кларенс отнюдь не обычный преподаватель-волокита, который посвящает досуг тому, что залезает под юбки ко всем студенткам подряд.

Они любили друг друга…

Да, она верила в это! Кларенс любил ее не меньше, чем она — его. И почему «любил»? Он любит ее и сейчас.

Любит?! Но тогда почему же так ухватился за это место? Конечно, Рокфеллеровский университет — заведение в высшей степени уважаемое и престижное, где работают и преподают известнейшие и сильнейшие специалисты страны. И да, безусловно, приглашение туда — это признание профессиональных заслуг. Она все это понимает, прекрасно понимает. И все же… все же…

— О, Клар… — простонала она, вытирая текущие слезы, споткнулась и упала.

Раздался громкий визг тормозов.

— Мэм! С вами все в порядке?

Молли села на тротуаре и подняла голову.

Рядом с ней остановился пикап «додж» неимоверной зелено-рыжей расцветки. Из его открытого окна выглядывал мужчина лет тридцати с небольшим, лысоватый, зато с бородой.

— Да, спасибо. В полном.

— Ничего не сломали? Встать можете?

Она перевела взгляд на свои ноги, потерла лодыжку, попыталась подняться. Но вскрикнула и тяжело опустилась обратно. Лысоватый бородач вылез из машины, присел рядом с ней.

— Эй, мэм, у вас на колене синяк. Большущий.

— Синяк — ерунда, — отмахнулась Молли. — Я, похоже, лодыжку растянула.

Мужчина присвистнул.

— Неудачно. Давайте-ка я вас в больницу подкину, пусть рентген сделают. Вдруг у вас не растяжение, а трещина?

— Нет-нет, — поспешно отказалась Молли, — благодарю, вы очень добры, но это совершенно излишне. Я уверена, что всего-навсего растяжение. Не тратьте на меня свое время.

— Перестаньте, мэм. Я бы сам себя не уважал, если бы бросил вас тут одну. Обопритесь-ка на меня и вставайте. Не хотите в больницу, так я вас домой доставлю… Не бойтесь, — усмехнулся он, заметив ее колебание, — я парень миролюбивый. И для вас безобидный.

— Почему именно для меня безобидный? — поинтересовалась, даже слегка обиделась Молли. — Неужели я такая страшная, что…

— Нет-нет-нет, — поспешно перебил ее бородатый. — Вы очаровательная женщина. Просто я — гей.

Молли вздрогнула.