То обстоятельство, что он теперь невероятно богат, не вызывало у Эвана никакого энтузиазма. Торопясь в Лондон, он даже поспорил из-за цены приглянувшейся ему лошади. Фрэнсис ударил его по спине и заявил, что теперь они могут купить лошадей для всей гвардии королевы.

И все же Эван не слишком задумывался над происшедшей в его жизни переменой. Раньше желание разбогатеть было очень сильным, но теперь ему была нужна только Энни.

В Лондон Эван въехал через Темпл-Бар. Здесь он, наконец понял, что значит быть богатым. Стражник попытался задержать его, заставляя заполнить разрешение на въезд. Однако золотого дублона оказалось достаточно, чтобы тот вытянулся в струнку и заискивающе предложил проехать без остановки.

Эван едва держался на ногах от усталости и голода, когда, наконец добрался до дворца Уайтхолл. Налево и направо раздавая взятки, он пробирался мимо смотрителей и приживалов, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми его провожали. Он давно не брился и не стриг волос и все еще был одет в свободные морские брюки и рубашку. Его наряд дополняли широкополая кожаная шляпа — подарок малайской женщины, расшитый жилет с острова Явы и кожаные сапоги до колен.

В присутственной палате, сиявшей блеском свечей, шел пир. Его, ослепил блеск нарядов дам и камзолов кавалеров. Музыка тамбуринов и виол оглушила его. Ему все-таки следовало поесть, отдохнуть и вымыться.

Чтобы успокоиться, Эван одной рукой оперся на каменную колонну, а второй ухватился за толстую бархатную штору. Его лихорадочный взгляд отыскал королеву, сидевшую на возвышении в сверкавшем бело-золотом наряде. У ее ног на скамеечке сидела Энни.

— Энни, — беззвучно прошептал он ее имя. Эвана, охватил малодушный страх. Она стала еще прекраснее… и… дальше, чем когда-либо была. Усыпанный драгоценными камнями головной убор скрывал ее волосы, обрамляя безупречный овал лица. Изящные белые руки с кольцами на пальцах безмятежно покоились на коленях. Голова была обращена к королеве, которую она слушала с вежливым вниманием. Энни являла собой картину настоящей придворной дамы — уравновешенной, честной и невероятно благопристойной.

Она казалась такой хрупкой и недосягаемой, как тонкая работа стеклодувов.

Энни, что она сделала с тобой?

Как паук, наблюдающий из-за угла за своей жертвой, позади королевы стоял неизменный Андрэ Скалия. Пока Эван собирался с духом, чтобы сделать шаг вперед, к Андрэ подошел дворцовый смотритель и что-то шепнул ему на ухо. Потом оба исчезли, будто растворились в воздухе.

Эван, оставаясь незамеченным между колонной и окном, пытался поймать взгляд яркой, обворожительной девушки, которая много лет назад стала его возлюбленной и обещала его ждать. Но сейчас он видел только холодную, бездушную незнакомку, словно сошедшую с портретов Гольбейна.

Эван уговаривал себя подойти к ней, растопить лед и отыскать под ним теплое сердце. Тело его не слушалось, но он все-таки сделал шаг вперед…

А потом услышал за спиной резкий свистящий звук, словно из чайника выходил пар, и провалился в темноту.

Каждое известие об успехах Дрейка стрелой пронзало сердце Энни. Инвесторы получили 1400 процентов прибыли. Только доля королевской казны была настолько велика, что позволяла провести полную реконструкцию флота, и еще много денег оставалось.

В Уайтхолле только и разговоров было, что о смелых подвигах Дрейка, об открытии им во владении калифорнийских племен Нового Альбиона, о его посещении Молуккских островов, Филиппин, Явы и Сьерры-Леоне, о том, какие богатства он привез в Англию. Даже королева говорила о нем почтительным тоном.

— Я должна наградить адмирала Фрэнсиса Дрейка по заслугам, — вслух рассуждала она. Он, наверное, был бы доволен титулом. Думаю, рыцарства будет достаточно.