Старуха накладывала на рану серую мазь. Касильда открыла глаза и прошептала:

— Рико.

Тот погладил ее по голове:

— Я здесь. Ты вернулась к нам, Касильда.

— Да. Теперь ты должен помочь Эвану.

— Он виноват в том, что случилось с тобой, и должен умереть, — вырвалось у Рико.

— Нет. Я сама решила пойти с ним. Если ты сделаешь ему что-нибудь, мой разгневанный дух будет приходить к тебе по ночам всю жизнь.

Рико отшатнулся и прикрыл лицо тыльной стороной ладоней, чтобы оградить себя от зла.

— Но почему ты заставляешь нас дружить с белым дьяволом?

— Потому что он может любить так же неистово, как и ненавидеть. Его ненависть к испанцам сильна. Он — враг нашего врага. Помоги ему, Рико.

Рико и целительница обменялись взглядами. Старуха поджала губы и скупо кивнула.

— Если ты хочешь этого, Касильда, — сказал Рико.

Всю ночь Эван провел с Касильдой, обнимая ее горящее в лихорадке тело. Она спала беспокойно и каждый раз, когда просыпалась, он подавал ей питье. Еще никогда в жизни не чувствовал он себя таким беспомощным. Эван терял Касильду и ничего не мог поделать. Его сжигали отчаяние и ярость. Хотелось бить себя в грудь, рвать на голове волосы, проклинать Бога и выть на луну. Но ради Касильды он сдерживался и только шептал ей на ухо слова любви.

На рассвете, когда прокричал петух, женщина с трудом подняла голову.

— Обними меня, Эван, — тихо попросила она. — Обними крепко.

Он знал, что от движения собьется повязка, наложенная целительницей, но сердце подсказывало ему, что теперь это не имеет значения. Эван сел и прижал Касильду к груди, бережно поддерживая ее голову, словно та была хрупкой орхидеей.

— Все кончено, любовь моя, — прошептала Касильда. — Я ухожу. Мои дети… Может быть, мои дети ждут меня…

— Нет, Касильда, пожалуйста!

— Поцелуй меня, Эван.

Он прижался дрожащими губами к ее пылающему рту, только так мог Эван сдержать душившие его рыдания. Даже сейчас она была мягкой и сладкой. Когда у него уже не осталось сил терпеть эту муку, он приподнял ей голову и посмотрел в лицо. Как она была прекрасна, дитя джунглей! Она уходила от него все дальше и дальше в ту чащу, куда ему не было доступа.

— Я не могу ждать тебя, — прошептала она.

Больше Касильда ничего не сказала. Эван почувствовал, когда она умерла. С губ ее слетел легкий вздох, глаза остались открытыми, зрачки расширились, будто что-то удивило Касильду. «Наверное, — подумал Эван, ощущая ритмичные толчки собственного сердца, звучащие в ушах, — смерть всегда неожиданна».

Он закрыл глаза любимой и нежно запечатлел поцелуй на глазах и губах.

— Прощай, любовь моя, — тихо сказал Эван и молча призвал Бога в свидетели своей клятвы. Теперь его ненависть стала даже сильнее, чем после резни в Сан-Хуане. Он не остановится ни перед чем, чтобы отомстить Испании. Эван должен сделать это ради Чарли Муна, ради Касильды и всех невинных людей, погибших от рук конкистадоров. Он не успокоится до тех пор, пока империя не утонет в крови испанцев.

Глава 7

Лондон, 1571 год.

Королева Елизавета захлопнула крышку ларца. Ее глаза блестели, как звезды, когда она посмотрела на Андрэ. На мгновение она напомнила ему ту молодую, блистательную женщину, какой была когда-то.

— Замечательно! — только и сказала она.

— Это начало, — заверил ее Андрэ. — Ведь Дрейк занимается этим делом всего год, — полуприкрыв глаза, он изучающе смотрел на нее.