Лаура была потрясена: в какую пропасть толкнула она Патрика!

— Но ты не должен слишком поддаваться унынию, менять свои взгляды на жизнь. Я знаю, что заставила тебя страдать, но не добивай меня своим цинизмом и безразличием. Ты не такой.

Снова мелькнула его вымученная улыбка.

— Ты очень добра, что заботишься обо мне. — Лаура сморщилась от боли, и Патрик заговорил мягче: — Понимаешь, мне предстоит использовать все самозащиты, на какие я только способен. Вот и все, Лаура. Теперь при всех условиях я не хочу, чтобы в моей жизни была женщина. Хватит с меня любви. Отдаю все силы карьере. Рей научила меня многому в Италии, черт возьми. Она великолепный педагог. Она показала мне, как надо видеть. У меня были глаза, но я не умел пользоваться ими, пока не поехал с Рей в Италию. Думаю, я перееду туда, поживу там несколько лет, буду учиться, насколько хватит сил. — Патрик помолчал, пожал плечами. — Но тебе все это неинтересно.

— Ничего подобного! — возразила она. Однако Патрик заговорил вдруг с ноткой жестокости.

— Нет, дорогая, мне не нужна твоя доброта, я этого не выдержу.

Лаура замерла, впав в молчание. Бледность покрыла ее лицо.

— Будет легче, если мы поскорее кончим с этим — раз и навсегда. Могу я просить тебя об одном одолжении? Я хочу приехать сюда, когда ты будешь на работе, чтобы забрать все мое добро, не возражаешь?

Лаура безмолвно кивнула.

— Оставлю свой ключ па столе в кухне, когда уйду, — сказал Патрик, верный своему практическому подходу.

— Спасибо, — прошептала она.

Господи, как это невыносимо. Скорее бы он ушел, чтобы можно было упасть па пол и зарыдать.

— А если я обнаружу у себя что-либо из твоего, то привезу завтра. — К Патрику возвращались его обычные спокойствие и рассудительность.

Лаура всполошилась, что до сих пор ничего не сказала ему.

— Да, Патрик, на оформление купли уйдет еще несколько дней. Я звонила тебе, чтобы сказать об этом, но ты уже уехал из Рима. Что будем делать с коттеджем?

Патрик сухо произнес:

— Ну, я подозреваю, у Джоша Керна есть свои соображения на сей счет. Он же собирался купить коттедж. — Неожиданно Патрик замолчал, нахмурился, его лицо опять выражало тревогу. — Лаура, надеюсь… Нет, нельзя быть таким негодяем!

— О чем ты? — спросила Лаура, шестым чувством угадав, что он имеет в виду.

— Да так… Понимаешь… Если уж Керну жизнь не в жизнь без коттеджа, он может пойти на что угодно, чтобы завладеть им, — сказал Патрик грубовато.

Лаура сердито воскликнула:

— Сначала ты рассудил правильно, нельзя быть таким негодяем! Во всяком случае, Джош не из их числа.

Но не делала ли она хорошую мину при плохой игре, когда убеждала себя, что Джош никогда не пойдет на подлость?

Патрик кивнул:

— Ну что же, ты знаешь его лучше. Надеюсь, ты права. — Он наклонился, поцеловал Лауру коротким нежным поцелуем, от чего ей вновь захотелось плакать, выпрямился и посмотрел прощальным взглядом. — До свидания, Лаура.

Голос его хрипел, слова звучали как молитва при отпевании.

Минуту спустя за Патриком бесшумно закрылась дверь, и Лаура осознала: подытожена часть ее жизни — тоже без шума и навсегда. Патрик назад не придет.