— Послушайте, я же в ЦРУ не один! — раздраженно сказал Малко. — И к тому же я в отпуске.

Коби смущенно пригладил и без того идеальную прическу.

— Я знаю. Вы, конечно, правы. Но кроме вас для этой... работы мы никого сейчас не можем подыскать. Наш венский оператор Курт фон Хазель, которого вы, впрочем, знаете, в данный момент находится за рубежом. К тому же мне кажется, что Дэвид Уайз хочет поручить это дело именно вам.

— Весьма польщен. Кстати, я нашел Сержу Голдману временное пристанище. Но он не может оставаться там вечно, Пожалуй, я как-нибудь на днях заколочу его в ящик и пришлю вам.

— Сюда?! — подскочил Коби. — Но это невозможно!

— Ну почему же? — флегматично возразил Малко. — У вас в посольстве такие вместительные камины...

Коби отмахнулся от этого дикого предложения и постарался принять как можно более достойный вид.

— К несчастью, я ничем не могу вам помочь. Здесь никто не знает, где находится этот самый Стефан Грельски.

— Но, может быть, вы хотя бы знаете, кто он такой?

— Досье на него есть. Вне всякого сомнения он работает на Восточную Европу. За последние годы Голдман организовал в Европе несколько фиктивных предприятий, истинная деятельность которых сводилась к контрабанде стратегических металлов. Он базировался главным образом в Цюрихе и Гамбурге. В «темной» операции замешан впервые.

— Иными словами, вы ничего не знаете, — сказал Малко. — В телефонном справочнике о нем, небось, и то больше сказано.

Коби беспомощно развел руками. Ему явно не хотелось заниматься этим делом вплотную. Однако он все же решил сделать напоследок благородный жест:

— Если вам понадобится связаться с Вашингтоном по шифрованному телетайпу — он в вашем распоряжении.

В этом, как, впрочем, и в других посольствах, ЦРУ установило свои собственные средства связи, шифры которых были неизвестны даже «настоящим» дипломатам.

Произнеся эти ободряющие слова, Уильям Коби встал, дабы показать, что беседа окончена. Мужчины вяло пожали друг другу руки, и Малко вышел в коридор; стены которого были выкрашены в серый цвет.

ЦРУ негласно занимало третий этаж американского посольства. Все об этом, разумеется, знали, но из вежливости делали вид, что верят совершенно несусветным надписям на дверях кабинетов третьего этажа. И поскольку советский посол в Вене был, со своей стороны, опытнейшим работником КГБ, ситуация считалась уравновешенной.

Малко вышел во двор. Кризантем ждал его за рулем машины. Погода немного наладилась: снег прекратился, но небо оставалось серым, а воздух — по-сибирски холодным.

О Маризе Уильям Коби не заговаривал; Малко тоже не упоминал о ней. Ему было немного жаль эту наивную девушку, которая случайно оказалась замешанной в кровавую историю, и он пообещал себе защитить ее от возможных неприятностей.

— Вот что, мон шер, — объявил он Кризантему. — Мы получили задание найти наших очаровательных «бегемотов». А вместе с ними — и то, что они отобрали у Голдмана.

По улыбке Кризантема можно было догадаться, что задание пришлось ему по душе. Вопреки распространенному мнению турки славятся вовсе не жестокостью.

Они славятся злопамятностью.

Портье взялся припарковать машину; Малко уверенной походкой вошел в помещение клуба. Несмотря на поздний час нижний зал был набит битком. У бара не оставалось ни одного свободного места; танцплощадка напоминала картину художника-баталиста; сигаретный дым стоял столбом: можно было подумать, что клуб только что подожгли.