— А кто эта мисс Фурия? — спросила Джулиана.

— Она перед вами, мадам, — галантно поклонившись, ответил мистер Торнтон.

«Возможно, именно поэтому он носит столь несвойственный мужчине розовый цвет», — подумала Джулиана и смутилась.

— Его светлость рассказал вам все об этом происшествии?

— Подобные истории случаются чаще, чем вы думаете, мадам. Любая попытка куртизанок добиться признания своих прав заканчивается полным их поражением. Однако… — Он взял из рук Джулианы газету и взмахнул ею в воздухе. — Действуя на общественное мнение таким вот образом, подвергая их хозяев безжалостному осуждению и осмеянию, мы многое можем сделать для беззащитных женщин. К сожалению, мне трудно отразить в прессе все неприятные инциденты, которые имеют место, — не обо всем удается узнать. Так, например, мимо меня прошел случай с мисс Люси Тибет. В связи с этим я хотел бы сделать вам одно предложение, леди Эджкомб.

Джулиана присела на подлокотник кресла и взглянула на Тарквина, который не сводил с нее глаз.

— Как видишь, не все члены нашего общества глухи и слепы к несправедливости и беззаконию, крошка, — сказал он. — Мистер Торнтон имеет большое влияние в Ковент-Гардене. И поверь, методы его деятельности более эффективны, чем подстрекание проституток к мятежу и молотьба пеньки в Брайдвеле.

— Что же… вы согласны помочь мне? — с сомнением спросила Джулиана у графа. В это невозможно было поверить, но другого объяснения поведению Тарквина просто не находилось.

— Давай считать, что ты открыла мне глаза на эту проблему, — невозмутимо ответил Тарквин.

Джулиана была настолько потрясена, что не сразу отдала себе отчет в том, что мистер Торнтон уже начал говорить. Тогда он кашлянул, чтобы привлечь ее внимание, и повторил:

— Насколько я понимаю, леди Эджкомб, у вас есть друзья в Ковент-Гардене. Среди них, безусловно, есть женщины, которые в курсе всех несправедливостей и жестокостеи, там происходящих. Так вот, если бы вы доверительно поговорили с ними, а потом сообщили полученную информацию мне, у нас появился бы материал для развертывания крупномасштабной кампании против злодеяний их хозяев.

— Вы предлагаете мне стать шпионкой?

— Осведомительницей, — поправил ее Тарквин.

— Кроме того, — продолжал мистер Торнтон, — я мог бы взять на себя хранение средств, которые нам удалось бы собрать для нужд самих женщин, и распределение их среди бедствующих. Их работодатели не смогут никак отомстить мне. Так что если я возглавлю это движение, опасаться возмездия не придется никому.

— Я предпочитаю заниматься делом, — сказала Джулиана, — а не охотиться за скандальными историями по Ковент-Гардену.

— Да, но для тебя это всегда выходит боком, — заметил Тарквин. — Вся беда в том, что ты плохо соизмеряешь свои возможности с реальностью. Тебе не справиться в одиночку.

— Именно об этом я и говорила вам вчера.

— Как видишь, я принял твои слова близко к сердцу.

— Да, — согласилась Джулиана, все еще не веря, что ее слова так подействовали на графа. Она обратилась к мистеру Торнтону: — Если вы в самом деле уверены, что ваше предложение принесет всем пользу, тогда я согласна.

— Прекрасно. В скором времени вы сами убедитесь, что мало-помалу можно сдвинуть дело с мертвой точки… К сожалению, мне пора… Ваша светлость… — Он поклонился графу, который поднялся, чтобы проводить гостя до двери.