| А в неё, грозно выпучив глаза, вцепился зубищами здоровенный бобр! Бултыхался от взмахов, вибрировал в такт работе вибролезвия, но не отпускал, злобно тараща свои бобриные глазёнки! Причём Бейго грозно щёлкал нашлемными клещами, пытаясь бобра уязвить, но не дотягивался до вцепившегося в край пилы паразита. Пытался постучать бобром о болотистую почву, надавить сверху вибропилой — но бобёр раскорячивался, задирал морду и пилиться отказывался категорически. Ну а отбросить вибропилу у Бейго соображалки не хватало, да и от меня она, ценил её пёс. В общем, выходил и смех, и грех, блин! Прицелился я было в бултыхающегося бобра лазерником, но тут прочие бобры, видимо, убедились, что их самый толстый и зубастый с нами не справляется. Ну и на факт моего появления, похоже, отреагировали. Большая часть бобров, поменьше размерами, начали набирать в хвосты ил-тину. А несколько особо здоровенных — выдвинулись по направлению к нам. Хвостами по болоту плюмкая и зубищщи свои бобриные скаля. Бегло оглядел я диспозицию, понял, что воевать бобров в данном, конкретном случае — просто глупо. И решил вопрос бобриного противостояния за секунду. — Уходим, Бейго! — бросил я. Пёс в ответ удивлённо-вопросительно заскулил, демонстративно помахивая вибробобром на пиле. — Тащи этого приставалу с собой на пиле. Не отцепится сам — пойдёт на ужин, — ответил на жест я. — Они, вообще-то, довольно вкусные. Хотя как эти — не знаю. Вот и проверим, — на что пёс понимающее кивнул и насмешливо рыкнул в адрес нашлёпки на вибропиле. После чего втянулись мы с Бейго в тростник в направлении Вездетанка. А через пять метров волочения бобёр от пилы отцепился. Башкой трясся (видимо, последствия бултыхания на вибропиле), глаза косящие пучил. Но посмотрел этими косящими глазёнками на нас гордо и победно, а после, пошатываясь и зигзагом, утопал в сторону хаток. А прочие бобры нас и не преследовали. — А смысл нам с ними воевать, Бейго? — начал пояснять я на удивлённо-вопросительный тявк, на тему “а что это мы от жалких бобров бежим, Хозяин?!” — Они только свои хатки защищают, похоже. И зачем они нам, хатки эти? Воды мы в этом месте не наберём, заболочено всё, — на что пёс демонстративно пощёлкал клещами. — А эти бобры вообще съедобны? Да и много их, перебить придётся всех, да и с их зубами опасность и тебе, и мне есть, — на что Бейго возмущённо помотал головой. — Есть, Бейго. Они корабельную броню прогрызают. В общем, нам проще и правильнее с ними просто не связываться. Объехать хатки и набрать воды спокойно, подальше от запруды, — подытожил я, на что собакен, задумавшись, кивнул. Вернулись мы к Вездетанку, Светка рассказ послушала, посмеялась уместно и неуместно. Неуместно, потому что в заляпывании комсомольца и его собаки илом и тиной — нет совершенно ничего смешного! А уместно потому, что вибробобёр — это и вправду смешно. Но насколько же лютые у этих зверюг выходили зубищщи! Нет, по прогрызенной броне Хариуса было, в общем, понятно. Но удерживать вибропилу на атомной батарее зубами, минуту, а то и больше… А потом волочиться на ней и оставить на полотне вдавленные следы зубов! В общем, эти зубищщи — что-то труднопредставимое по твёрдости и прочности. Про силу мышц бобровой челюсти можно даже и не говорить. В итоге прорубили по заболоченной местности крюк, подъезжая к небольшому, но уже явно не “иссыхающему в болотах”, как после плотины, ручейку. И Вездетанк нормально выехал почти на берег: он был влажным, но не намертво заболочен. А бобры только вдали бултыхались. Ехидствовали и ругались на нас, по-своему, по-бобриному. Но не подплывали, тиной не кидались, струй бобровых в наш адрес не пускали, так что пусть их. Правда, набирая воду, заметил я на противоположном берегу пару огромных, чёрных кабанищ. Мопс запросил разрешение “потенциально опасную фауну” истребить, но я не дал. Поскольку слово комсомольское держал — свинину без веской причины не трогать. |
