— Я слышал, что вы проводите много времени в доме Майера в его отсутствие. В таком случае уместно будет предполагать, что вы общество его жены предпочитаете его обществу. Вы не согласны?

— Я достаточно долго терпел вашу наглость, лейтенант. Можете убираться из моей квартиры.

— Что ж, если вы предпочитаете отвечать на мои вопросы в полицейском управлении.

— Хорошо. — Он помолчал минуту. — Я отвечу вам на все вопросы, только покороче. Через полчаса у меня важное свидание.

— Тогда сначала выслушайте меня и не прерывайте, пока я не закончу. Потом можете сказать все, что вам захочется.

— Спасибо, лейтенант. — Голос его прозвучал достаточно неприятно.

В сущности, я использовал одни и те же приемы. Это становилось скучно. Деккеру я доказывал, что Майер мог пытаться обвинить его в убийстве, Май-еру — что Деккер собирается то же самое проделать с ним.

Теперь я играл в ту же игру с вариантами. Например, если муж узнает, что его обожаемая жена обманывала его не только с художником, но и с его ближайшим помощником, он может сообразить, что наилучшей местью будет убийство одного из любовников с тем, чтобы другого осудили за это преступление.

Почему же Майер мог решить сделать Вернона ответственным за убийство? Самое простое — он внезапно узнал о существовании соперника, то есть одного из соперников, и в припадке ревности убил его. Чтобы доказать вину Вернона, он перечеркнул изображение обнаженной Жанин Майер, которое находилось в мастерской как молчаливое доказательство того, что Хардейкр и миссис Майер были любовниками.

Вернону не были свойственны ни хитрость Деккера, ни животный страх Майера. Когда я закончил, он спокойно закурил сигарету и ухмыльнулся.

— У вас талант! Вам следовало бы работать на поприще, где этот талант оценят должным образом. Такие творческие способности!

С Майером я был во всем уверен, здесь же мне пришлось действовать наугад.

— Задержитесь на моем предположении, мистер Верной, — просто сказал я. — Прежде чем кинуться убивать Хардейкра для того, чтобы в убийстве обвинили вас, Майер должен был предпринять один важный шаг.

— Неужели? Какой же?

— Например, он должен был быть уверен, что у вас нет алиби на, врем убийства.

Он сжал губы, неопределенно моргнул, посмотрел на меня и отвел глаза.

— Вы придумали все лучше, чем любой убийца. Это было очень интересно. Это все, лейтенант?

— Если бы у вас было алиби на время убийства Хардейкра, я бы о нем уже узнал от вас.

— Я не могу планировать каждую свою ночь с учетом того, что кто-то может быть убит и меня обвинят в убийстве, — огрызнулся он. — Да, у меня нет алиби. Но я не думаю, что это делает меня виновным в некоей непредусмотрительности.

— Это может представить Джорджа Майера еще более виноватым, если кто-то тщательно организовал все так, чтобы вы ночью совершили то, что удержит вас от подтверждения своего алиби. Подумайте об этом, мистер Верной.

— В любом случае я больше не желаю отвечать на ваши вопросы.

— С этим я, конечно, ничего не могу поделать, — согласился я. — Но ситуация интересная, даже забавная.

— Что вы хотите этим сказать, Уилер? — Он со злобой посмотрел на меня.

— В сущности, я дал вам возможность повернуть все против Майера, — честно признался я. — Все, что от вас требовалось, — согласие и история о том, как кто-то позвонил вам и послал в необитаемое место в пятидесяти милях отсюда. Но вы не приняли моего предложения.

— А вам не приходит в голову заподозрить меня в честности и принципиальности, лейтенант? — холодно спросил он.