— Мы живы, — Хелен присела на краешек кровати. — Оба. Мы пришли, чтобы помочь тебе выздороветь.

Алоиз Пендергаст молча покачал головой. «Если это не сон, то я, должно быть, под воздействием наркотиков. Что бы ни происходило, что бы они ни делали, поддаваться не стану.» С этими мыслями Пендергаст закрыл глаза и попытался вспомнить, как сюда попал, какие события привели к тому, что он оказался… в неволе. Но кратковременная память была пуста. «Что же тогда я помню последним?» — подумал он, изо всех сил стараясь вспомнить. Безрезультатно: куда бы он ни обращал свой мысленный взор, всюду виднелась лишь дорога, длинной черной лентой уходящая назад.

— Мы пришли помочь тебе, — поддакнул Диоген.

Пендергаст поднял веки и пристально посмотрел в разноцветные глаза брата:

— Ты? Пришел мне помочь? Ты — мой злейший враг. И, кстати, тебя здесь нет. Ты мертв.

«Откуда я знаю, что мой брат мертв? — подумал он. — Если я не могу вспомнить, то почему знаю, что он мертв? И все же знаю… знаю ведь?»

— Нет, Алоиз, — с улыбкой ответил Диоген. — Все это — блажь, порожденная твоей болезнью. Оглянись назад, вспомни свою жизнь или то, что по твоему мнению, было ею. Кто ты по профессии?

— Я… — замялся Пендергаст, — агент ФБР.

— Ладно, — еще раз мягко улыбнулся Диоген. — Теперь подумай. Нам известно все о твоей «жизни», о которой ты на протяжении последних месяцев рассказывал доктору Августину. Мы наслышаны о твоих безумных подвигах и рискованных похождениях. О всех тех людях, которых ты, якобы, убил. О том, как ты чудом избегал смерти. О генетических монстрах, поедающих человеческий мозг, и живущих в пещерах убийцах с интеллектом ребенка. О полчищах мутантов, что обитают под землей, и евгенических проектах нацистов… Наслышаны мы и о некоей девушке, чей возраст — сто сорок лет… Это, Алоиз, мир фантазий, который ты, наконец-то, покидаешь. Мы — реальны, твои же безумные иллюзии — вымысел.

Стоило Диогену начать перечислять эпизоды из жизни Пендергаста, память агента тотчас же среагировала на каждый из них, и воспоминания расцвели в мозгу, словно фейерверк.

— Нет, — возразил он. — Все с точностью до наоборот. Ты все вывернул наизнанку. Ты не настоящий. Настоящий — тот, другой мир.

Хелен наклонилась над Пендергастом, глядя ему в глаза своими фиалковыми глазами:

— Ты правда считаешь, что Бюро — консервативное Бюро — позволит одному из своих сотрудников потерять над собой контроль и, не желая того, убивать людей? — спросила она спокойным, невозмутимым, рассудительным голосом. — Как такое может быть на самом деле? Подумай-ка о своих так называемых похождениях. Разве может человек — один человек — выдержать все это и остаться живым?

— Ты попросту не смог бы пережить все те приключения, о которых ты рассказывал доктору Августину, — снова заговорил Диоген. Его льстивый голос с южным акцентом звучал как целительный бальзам. — Тебя обманывает память, не мы. Разве не видишь?

— Тогда зачем меня пристегнули? Зачем надели колпак?

— Когда в лечении произошел прорыв, — продолжил Диоген, — когда доктор Августин наконец-то пробился сквозь скорлупу твоих фантазий, ты сделался беспокойным. У нас не было другого выбора кроме как обездвижить тебя, ради твоей же собственной безопасности. Колпак надели потому, что тебе мешал свет. Тебе всегда был неприятен свет, с самого детства.

— А голову зачем обрили?

— Волосы пришлось сбрить в ходе лечения, чтобы закрепить на коже электроды.