|
Как только ты родился, ты уже во всем виноват. Мама это всегда говорит. Нужно молиться и просить прощения, и тогда, когда ты умрешь, тебя не накажут за то, что первый человек сорвал розы в саду у Бога, и за то, что Рене Сгинувший совратил избранницу святой Циалы и навлек проклятие на все Благодатные земли. Если короли и герцоги ведут себя плохо, небо наказывает всех, кто живет в их странах. Если она не будет слушаться, накажут всю Мирию. Мама так ей и сказала. Когда она вырастет, она пойдет в монастырь к бланкиссиме и будет молиться, чтобы искупить грехи родителей и братьев. Особенно Рито. Мама им очень недовольна, он не хочет молиться, а бланкиссиму просто ненавидит. Рито очень смелый и добрый. Он ничего не боится, но он грешник. Она не хочет, чтобы после смерти его закопали по шею в горячий песок в шаге от ручья, или чтоб его тысячу тысяч лет жалили пчелы, а только молитва безгрешной родной крови может искупить его грехи. Ой! Что это там, в углу? Даро вскочила, забыв, что должна стоять на коленях и повторять молитву святой Циале. Там, в пальнем углу, кто-то был. Педро! Но ведь она ему ничего плохого не сделала! - Даро! Тише ты! - Раздавшийся шепот показался ей прекрасней голосов божьих вестников, про которых так много говорила мама. - Рито! - Нет, дохлый Педро! Проклятая капустница! И чего она к тебе привязалась, ты всю эту дребедень талдычишь не хуже других. - Я должна знать лучше, иначе из-за меня грех падет на всю Мирию. - Бред какой! Убить эту камбалу мало. Я тебе тут кое-что принес. Ну и темнота тут, их бы сюда! Погоди! Вспыхнувший огонек свечи выхватил из темноты толстенные балки, заколоченное круглое окно, пол, на котором поблескивала рассыпанная каменная крошка. - Проклятый! - Державший свечу высокий юноша лет шестнадцати, чем-то похожий на изображение святого Эрасти, скрипнул зубами. - Они что, совсем сбесились! - Рито! - Девочка, в которой уже угадывалась будущая красавица, с ужасом уставилась на брата: - Не говори так! Это грех! - Грех - это то, что с тобой творят. Я скажу отцу! - Нет, - она вцепилась ему в руку, - обещай, что не будешь! Ну, Рито! Пожалуйста! Уходи! Они сейчас придут... Они... - Никуда они не придут, - юноша опустился на корточки и притянул сестренку к себе. - Прошло пол-оры, а тебя заперли на две. Так что кончай трястись, крольчонок. Поешь лучше. Они тебя еще и без ужина оставят. - Оставят, - грустно подтвердила девочка. - Это мне наказание за нерадение. - Если тебя за что и нужно наказать, - прошипел Рито, - то это за глупость. А ну ешь давай! - Но ты отцу не расскажешь? Не расскажешь? - Слово Кэрна, хотя следовало бы. Жуй! - Шпашибо! Ой! Мои любимые! Откуда? И, - Даро в ужасе воззрилась на Рито, - как ты сюда залез? Тебя не видели? - Ты молчи и ешь. Меня если кто и видел, то голуби или кошки. Залез я через крышу. Ужин тебе собрала Кончита. Она эту бледную немочь любит не больше меня. - Рито! - Дарита! Я не буду ничего говорить отцу, но если бланкиссима с матерью не уймутся, я за себя не отвечаю. 2879 год от В.И. 24-й день месяца Лебедя. Тагэре. Олень склонил к неестественно голубой воде увенчанную золотыми рогами голову, по водной глади скользила чета лебедей с изогнутыми шеями, а с высокой башни дама в розовом смотрела вслед рыцарю на белом коне... - Матушка! Эстела подняла голову от вышивания: - Да, Филипп. - Я беру с собой Александра. - Что ж, я не возражаю... - Мы едем завтра. - Хорошо. Завтра, так завтра. - С тобой остается Жоффруа. - Мне было бы спокойнее, если б он был с тобой. - Александр мне будет лучшим помощником, матушка. Да и боец он отличный. Даже мне с ним трудно. - Сын, - голос Эстелы был абсолютно безмятежным, - а с Муланом ты бы справился? - Не знаю, - Филипп на мгновенье задумался, - может быть, и нет. |
