– Месье, два апельсиновых бренди, – сказал он по-французски. – Не беспокойтесь, мы ненадолго.

Гарсон пробормотал что-то под нос и отвернулся. Грета расположилась напротив Флойда, сняла перчатки и шляпу, уложила на цинковую поверхность стола. Затем раздавила окурок в пепельнице и закрыла глаза – то ли из-за усталости, то ли просто решив: будь что будет. В кафе было светлее, чем на перроне, и Флойд понял: на лице Греты – не черные тени. Она не подкрашивала глаза.

– Извини, Флойд. Как видишь, я не в лучшем настроении.

Флойд постучал пальцем себе по носу:

– Да, мой детективный нюх не подводит.

– Но состояния он пока тебе не принес.

– Я все еще стерегу счастливый момент.

Наверное, она что-то расслышала в его голосе: проблеск надежды или ожидание. Грета с секунду глядела внимательно на Флойда, затем полезла в сумочку, достала сигарету и вставила в мундштук.

– Флойд, я вернулась не навсегда. Когда я говорила, что уеду из Парижа, я не шутила.

Гарсон принес бренди. Грохнул стаканами о стол, будто плохой шахматист фигурами о доску, сдавая партию.

– Я не думаю, что все изменилось так уж кардинально. Ты же писала, что будешь ухаживать за тетей, пока она болеет.

– Пока она не умерла, – поправила Грета, закуривая.

Гарсон мялся у стола. Флойд полез в карман рубашки за деньгами. Нащупал, как показалось, банкноту, бросил на стол. Оказалось, это фотография Сьюзен Уайт на скачках. Фото упало лицевой стороной кверху.

Грета затянулась и спросила:

– Твоя новая подружка? Надо отдать ей должное: красивая.

Флойд вернул фото в карман, расплатился с гарсоном и сказал:

– Она мертва.

– Ох, прости. А что такое?..

– Наше новое расследование. Несколько недель тому назад Сьюзен бросилась с балкона. С пятого этажа дома в Тринадцатом округе. Она была американка, а больше о ней мало что известно.

– Глухое дело?

– Возможно, – ответил Флойд, отхлебнув бренди. – Кстати, у меня нет.

– Чего нет?

– Кого. Новой подружки. Я не знался ни с кем с тех пор, как ты уехала. Можешь спросить Кюстина, он подтвердит.

– Сказала же: я не вернусь. Нет нужды давать обет безбрачия из-за меня.

– Но ты же вернулась!

– Ненадолго. Сомневаюсь, что я буду в Париже через неделю.

Флойд глянул сквозь запотевшее окно кафе на главный зал. В дальнем его конце уходил в ночь поезд. Флойд подумал, что такой же поезд увезет Грету на юг и больше он не увидит ее никогда. Останется лишь смотреть на ретушированные фото в музыкальных еженедельниках.

Молча допив бренди, они покинули «Фиолетовый попугай», прошли под ажурным куполом вокзала. Он пустовал, лишь горстка пассажиров ждала последний поезд. Флойд повел Грету к той же двери, через которую вошел с улицы на Северный вокзал. А приблизившись к ней, услышал злобные вопли.

– Флойд, что случилось? – испуганно спросила Грета.

– Подожди здесь.

Но она все равно пошла за ним. За углом они увидели резкую, неестественно четкую картину, будто вылепленную из света и тени: трое молодых людей без головных уборов стояли в угрожающих позах под фонарем. Все в безукоризненных, щеголеватых черных френчах, черные же галифе заправлены в надраенные до блеска черные сапоги. На земле сидел, привалившись спиной к фонарю, пойманный в круг света парень, давший Флойду листовку. На его лице блестела кровь. Разбитые, раздавленные очки лежали на тротуаре.

Он узнал Флойда, и на мгновение его лицо осветилось надеждой.

– Месье, помогите, пожалуйста…

Один из юнцов захохотал и пнул его в грудь.