|
Например, я до сих пор не могу объяснить, как и откуда ты вытащил столько всякой всячины из шляпы. Случай с головой совсем Другое дело. Ты помнишь, что я видел, как ты сходил с грузовика с Двумя зеркалами под мышкой? Это выглядело очень странно. Зачем ехать в город на грузовике за парикмахерскими зеркалами? Для чего понадобились зеркала режиссеру кинохроники, приехавшему на натурные съемки археологического объекта? Но когда по радиосети сообщили о предстоящем вечере, я сразу догадался, что зеркала нужны тебе для выступления. Ты сам намекал что затеваешь что-го. Поэтому, как только представление началось, я стал искать глазами твои зеркала и прикидывал, где бы они могли тебе пригодиться. Но вот ты принес сундучок. От кулис к столику ближе и проще всею подойти по прямой линии. Но, к моему большому удивлению, ты не пошел по кратчайшему пути, а неожиданно свернул и подошел к столику сзади. Этот неестественный поворот сразу бросился мне в глаза. Затем мое внимание привлекло твое передвижение по стене. Ты расхаживал много, но всегда по ту сторону диагоналей, проходящих через задние ножки столика. Ты ни на сантиметр не шагнул дальше этих диагоналей. И вот все это — и зеркала, с которыми я тебя видел на площади, и твое движение по сцене, и убеждение, что у головы, конечно, есть туловище, но невидимое из-за оптического трюка, — навело меня на мысль, что пространство под столиком прикрыто зеркалами, а между ними стоит на коленях человек. Должен заметить, что твой партнер очень слаб по части грима. Да… Сидящий человек откидывает крышку, вырезанную в столешнице, отодвигает подвижное дно сундучка и фокус готов. Хитрости архинаивные, вполне доступные даже для такого простака, как я…
Асен молча слушал, морщился и энергично расправлялся своими мощными челюстями с третьей порцией цыпленка. Затем он одним духом опорожнил свой стакан, глубоко вздохнул и покачал головой. — Я не раз и в самых разных местах показывал этот фокус, — сказал он — И за границей показывал… В прошлом году на фестивале в Каннах… То есть во время фестиваля в одном увеселительном заведении. Он налил себе еще стакан вина, отпил половину и умолк. — Ну и что? — спросил Аввакум. — Ничего, — сказал Асен, потирая лоб. — О чем мы говорили? — Надо пить не торопясь, — усмехнулся Аввакум. — Речь шла о твоем фокусе в Каннах. — Да… — Асен закурил и жадно затянулся. — Там никто не мог сразу догадаться, в чем секрет… Только ты… Ну, а если бы ты не видел, как я нес зеркала, то все равно догадался бы? — Определенно, — подтвердил Аввакум. Асен вздохнул и залпом допил вино. — Теперь мы уже не квиты, — сказал Аввакум. Оба замолчали. — Да, теперь ты обставил меня, — со вздохом признался Асен и понурил голову. — Это в порядке вещей, — сказал Аввакум. — Твоей несравненной ловкости я противопоставляю одно скромное качество: умение наблюдать. Поэтому я всегда буду в выигрыше. — Больно уж ты самоуверен, — озлился Асен, и глаза его сердито сверкнули. — Грош цена твоей наблюдательности, я уже в этом убедился, когда из-под носа у тебя вытащил ручку. Забыл, что ли? — Второй раз проделать такую штуку тебе вряд ли удастся, — усмехнулся Аввакум. Некоторое время оба молчали. Потом Аввакум вынул из портмоне серебряную монету и стал подбрасывать ее на ладони. По неправильной овальной форме и матовому мягкому блеску было видно, что монета древняя. Злые огоньки в глазах Асена сразу угасли, а на лице отразились любопытство и алчность хищника. — Какая красивая монета! — мечтательно произнес он и судорожно глотнул. |
