Время шло, а Шеф всё не появлялся.

Гришка допил австралийское пиво, ещё минут пять-семь честно поборолся со сном, после чего сдался — прошёл в кабинет главы питерского Дозора, устроился на диванчике, укрылся дырявой курткой и мгновенно уснул.

Что, вернее, кто ему снился? Догадаться нетрудно — Матильда и Сева. Поочерёдно, ясная июльская зорька…

Почему она убежала? Потому, что не любила непонятки…. Кто этот лысый тип, за неполную минуту убивший трёх мужиков и одну немецкую овчарку? Друг? То есть, сотрудник легендарного Дозора? Или, наоборот, отмороженный маньяк, только что жестоко устранивший конкурентов?

«Не буду, пожалуй, проявлять излишнего любопытства», — срываясь с места, решила Юлька. — «Ещё бабушка-покойница учила, что, мол, лезть в чужие дела — очень невежливо и чревато…. Опять же, кроссовки на ногах. А они, как известно, для того и придуманы, чтобы быстро бегать…. Что делать, если лысый дяденька бросится в погоню? Не бросится. Ему же ещё мертвецов надо обыскать. Диалектика…».

Она за считанные минуты добежала до ближайшей асфальтовой дороги, тут же поймала частника и, плюхнувшись на сиденье, попросила:

— Д-до метро. П-пожалуйста. П-побыстрей…

Автомобиль остановился, не доехав метров семь-восемь до серой бетонной тумбы, на которой сидел, свесив ноги вниз, давешний бородатенький очкарик — любитель поэзии. Рядом с тумбой стоял высокий деревянный ящик, на котором располагалась чёрная широкополая шляпа.

Рассчитавшись с водителем, девушка выбрался из машины.

— Это ещё что такое? — раздалось рядом. — Ну-ка, красавица, предъяви документы!

Она обернулась — в двух метрах обнаружилась парочка полицейских с сержантскими погонами на плечах.

— Это вы мне? — презрительно скривилась Юлька. — В чём дело? Мода такая — приставать к законопослушным девушкам?

— Законопослушные девушки кастетами не пользуются, — логично возразил один из сержантов, тот, что повыше. — Будем, однако, разбираться…

Очкарик, сидевший на бетонной тумбе, несколько раз громко кашлянул.

«Да, с кастетом-то я знатно опростоволосилась, забыла — в спешке — снять с руки», — мысленно повинилась Юлька, а вслух образцово-показательно удивилась:

— Какой ещё кастет? О чём вы толкуете, господа полицейские? Это браслетик такой. Типа — парижская дизайнерская разработка. Последний писк европейской моды и всё такое…. Не верите? А вы у поэта спросите, — указала пальцем на бородатого юнца. — Он не даст соврать.

— Твоя деваха, Палыч? — уважительно спросил высокий сержант.

— Моя, — невозмутимо подтвердил очкарик. — Практически невеста.

— Тогда, друг, извиняй. Не знали…. Ну, мы пошли. Дела.

— Ты это, Палыч, — замялся низенький полицейский. — Объяснил бы своей сердечной зазнобе — что, да как. Мол, Купчино — это вам не Париж занюханный. Ладно, всех благ…

Полицейские ушли.

— Спасибо за помощь, — вежливо поблагодарила девушка. — Выручил.

— Всегда — пожалуйста. Обращайся.

— Меня, кстати, Юлькой зовут. А тебя?

— Ты же знаешь, — усмехнулся молодой человек. — Поэтом. Это моё прозвище. И тутошнее, и тамошнее…. Залезай, поболтаем. Лясы поточим.