— Может быть, выпьешь, Льюис?

— Нельзя. Я ведь на службе.

Верный сержант позволил себе криво улыбнуться, и даже Морс посочувствовал ему. Во всяком случае, это наверняка сэкономит Льюису фунт-другой. Наверняка Морс никогда не задумывался о том, что теперь его очередь платить, — Льюис однажды подсчитал на досуге, что, получая две трети зарплаты Морса, он платил за три четверти изрядного количества спиртного, поглощаемого (в очень незначительной дозе им самим) во время расследования каждого очередного дела.

Морс понимающе кивнул и зашагал в сторону «Чаптерс-бара».

Глава двенадцатая

Вода, поглощаемая в умеренных количествах, не причиняет вреда.

Брызнув капельку тоника в большую порцию джина, которым нынешний собутыльник угостил её, Шейла Уильямс задала ключевой вопрос:

— А ты не мог бы отменить тур, Джон?

— Не думаю, чтобы в этом была необходимость. Я имею в виду, что все они заплатили за это, так ведь? В общем-то, мы, конечно, могли бы вернуть им деньги, если… Ну, если мистер Стрэттон или…

— С ним всё в порядке. Я говорила с ним. А ты нет.

— Ты же понимаешь, я не могу поспеть всюду.

— Пожалуйста, пойми меня правильно, Джон, но ведь получилось немного нехорошо, что тебя не оказалось поблизости, когда одна из твоих подопечных откинула копыта, да к тому же её ещё и обворовали. Не так ли?

Ашенден отпил глоток пива. Видно было, что он согласен с ней, но ни словом не отозвался на её слова. Он когда-то читал (или слышал от кого-то), что Дизраэли (или кто-то другой? Джимми Боуден?) говорил, что ни в коем случае не следует приносить извинения или пускаться в объяснения.

И он не сделал ни того, ни другого.

— Будем продолжать, как намечено, Шейла. Естественно, за исключением презентации.

— Если его не найдут.

— А его и не найдут.

— А его и не найдут, — согласилась Шейла.

— Несмотря на этого…

— Вон он! — прошептала Шейла, положив руку с красиво наманикюренными ногтями на руку Ашендена. — Это Морс!

Ашенден повернулся и увидел седеющего человека среднего роста и средних лет, лучезарно улыбнувшегося брюнетке за стойкой, которая нацедила ему пинту самого лучшего горького пива.

— Слишком много пьёт пива, — начал было Ашенден, но осёкся, увидев, как недовольно блеснули глаза Шейлы, и сбивчиво закончил: — Я… хотел только сказать, немножко полноват в талии.

— Да! Знаю.

Глаза у неё смягчились, и Ашенден почувствовал (впрочем, он часто это чувствовал), насколько она привлекательна (ну что за проклятый этот мир!), особенно такой, какой была сейчас, когда всё, что нужно, — это пара сильных мужских рук, чтобы дотащить её до ближайшей постели.

И надо же! Она вдруг взяла и всё испортила.

Она придвинулась к нему поближе и тихо и сладострастно зашептала на ухо:

— Мне бы не следовало говорить тебе это, Джон, но он мне страшно нравится. Такой милый и… такой… сексуальный…

Ашенден осторожно высвободил свою руку, но она снова схватила его за рукав.

— Ради Бога, Шейла!

— И ужасно умный, Джон! Очень умный! Все так говорят.

— Ну и как это нужно понимать?

Ашенден как-то непроизвольно напрягся, без всякого к тому повода.

— А я объясню. — У неё начал заплетаться язык. — Он з-захочет з-знать, ш-што ты де-делал между… между… половиной пя-пятого и четвертью шестого.

— А ему-mo какое дело?

— Я этого знать не х-хочу, дорогуша.