Черная тень метнулась позади Конана из темноты туннеля, но киммериец вовремя почуял врага и ловко увернулся, избежав удара в спину. С точностью и яростью рассерженного питона он нанес ответный удар, вогнав длинное лезвие меча по самую рукоятку в грудь противника.

    -  На!

    Конан выдернул клинок. Его враг рухнул на пол, корчась и хрипя в агонии. В мертвенно свете пещеры Конан видел у своих ног умирающего негра. Это был Гравунга.

    Негр перестал корчиться и затих. Конан отвернулся от трупа и подошел к божеству.

    Ее колени и грудь были перехвачены веревками и привязаны к каменному столбу, а длинные волосы, тоже привязанные, держали ей голову, не давая ей упасть на грудь.

    В сумрачном мерцающем свете на расстоянии в несколько ярдов эти путы были неразличимы.

    -  Он, видимо, пришел уже после того, как я спустился в туннель, рассуждал про себя Конан. - Значит, это он захлопнул дверь и вытащил кинжал.

    -  Все ясно! Это он потом взял тело Йелайи, чтобы одурачить своих собратьев-жрецов. Это он кричал, изображая божество.

    Его голос невозможно было узнать под этими сводами, искажающими и повторяющими звук. А бьющее в глаза голубое пламя - старый фокус стигийских жрецов! Тхутмекри, явно он научил Гравунгу этим эффектам…

    Очевидно, хорошо знакомый с расположением пещер по картам или чьим-то рассказам, Гравунга проник туда последним, но до святилища добирался окружным путем, и укрывался потом с телом божества на балкончике галереи, пока остальные жрецы были заняты своим идиотским ритуалом.

    Пристально вглядываясь в полутьму, Конан заметил, что одна из галерей излучает свет.

    Коридор внизу, по которому уходили жрецы, тоже излучал слабое фосфорическое сияние. Конан решил двинуться к нему.

    Этот туннель непременно должен был связан с другими ходами.

    Чем дальше продвигался Конан, тем ярче становилось свечение стен. Впереди послышалось пение жрецов.

    Неожиданно слева от себя Конан услышал чьи-то рыдания. Он повернулся и увидел дверной проем, ведущий в комнату, вырубленную в толще скалы. Своды потолка светились все тем же светом, а стены сплошь были покрыты арабскими письменами.

    На каменном троне у дальней стены восседал непристойный бог Пелиштима-Птеор с непомерно увеличенными чертами, подчеркивающими всю грубость этого культа. В его огромном лоне помещалась хрупкая белая фигурка.

    -  Проклятие! - прошептал Конан.

    Он внимательно осмотрел комнату. Здесь не было другого входа, никто не прятался за ней. Конан бесшумно подошел к девушке, чьи худые плечи сотрясались от плача, а лицо уткнулось в маленькие ладони. От тонких обручей идола к ее запястьям тянулись золотые цепочки. Конан мягко дотронулся рукой до ее обнаженного плеча Муриела испуганно отпрянула, открыв Конану свое заплаканное личико.

    -  Конан!

    Она бросилась к нему, пытаясь обнять, но золотые цепочки помешали ей. Конан легко разорвал мягкое золото, проворчав:

    -  Придется тебе поносить эти браслеты, пока я не отыщу напильник. - Кром! Пусти меня! Дьявол! Ты уж слишком впечатлительная актриса. Что с тобой произошло, девочка? Как ты пропала тогда?

    -  Вернувшись в комнату оракула, я увидела Йелайю, лежавшую на возвышении точно так же, как и нашла ее в первый раз.

    Муриела снова захныкала.

    -  Я позвала тебя и бросилась к двери. Но тут кто-то схватил меня сзади.