От услышанного у Конела округлились глаза. Ливия хочет, чтобы он провел с ней уик-энд в качестве жениха? Он чуть не задохнулся от восторга. Это значит, что он сможет целовать ее и обнимать сколько душе угодно, а если она начнет противиться — скажет, что все это лишь для пущей убедительности. С первого же момента, как он положил на нее глаз, он искал удобного случая, чтоб затащить ее в постель, и надо же: фортуна бросает ее прямехонько в его объятия! Не слишком ли здорово, чтобы быть правдой? Это-то и смущает. Все, что слишком здорово, чтобы быть правдой, обычно…

— И как же я должен себя вести? — осторожно спросил он.

— Будь самим собой! — Ливия несколько воспрянула от его деловитого вопроса. — Моя мамочка всегда твердила, что я должна заарканить какого-нибудь молодого, перспективного дельца, которых в Нью-Йорке можно встретить на каждом углу.

— Что-то не видал я здесь дельцов на углах…

— Зато моей матери кажется, что их пруд пруди. Впрочем, подвернись ей настоящий преуспевающий бизнесмен, готовый жениться на мне, и она б запела по-другому.

— Это надо понять как оскорбление? — хмыкнул Конел.

— Вовсе нет. Просто у мамы образ идеального мужа — мой отец. Он вкалывал на шахте, а все вечера и уик-энды проводил дома в семье, — сухо прокомментировала Ливия.

— Понятно, — отозвался Конел. Не такое ли и у Ливии представление об идеальном муже? Не потому ли она отвергала всякие его посягательства? Конечно, ей нужен солидный, не витающий в облаках человек, ни в чем и никогда не пытающийся рисковать. Мысль удручающая, но Конел предпочел на ней не зацикливаться. — Заметано, — как можно спокойнее заявил он, стараясь, чтобы Ливия не заметила торжествующих ноток в его голосе. — Я сыграю роль твоего жениха, а ты подготовишь все для презентации.

— Вообще-то я не говорила маме, что ты мой жених, я сказала, что еще размышляю над этим, — поспешно поправила его Ливия.

— Жених и невеста — лучше. Это дает нам большую свободу действий. А какой, скажи на милость, молодой парочкой мы должны быть? — спросил он, прежде чем она успеет сообразить, о какой свободе действий идет речь. — Помолвка, как у Берти Вустера, когда я могу называть тебя «старушка» и похлопывать по плечу?

— Тебе тоже нравятся «Дживс и Вустер»? — вопросом на вопрос ответила Ливия, чтоб отвлечь его.

— Я купил весь сериал, когда прошлой весной был в Англии. Если сделаешь хорошую презентацию — дам посмотреть. Но если это жениховство не на манер Берти Вустера, тогда, может, что-то вроде старых добрых фильмов шестидесятых с Дорис Дей и Роком Хадсоном? Тех, где он целует ее вот так?

К немалому изумлению Ливии, он нагнулся и прижался губами к ее губам. Она почувствовала запах его одеколона и невольно прикрыла глаза.

Однако, к ее разочарованию, Конел тут же отстранился от нее.

— Нет, это, пожалуй, не то, — пробормотал он.

Ливия облизнула губы и уставилась на Конела. В глубине глаз у него плясали огоньки. Как бы ей хотелось, чтобы это были огоньки страсти!

— Нет, ты не Дорис Дей, ты больше похожа на героиню зарубежных фильмов.

— Разве? — слабым голосом спросила она, еще не оправившись от неожиданного поцелуя.

— Да, да, полную неведомых тайн и устремлений.

На этот раз он положил ладонь на ее затылок и приник к ее губам. Ливия невольно приоткрыла рот, и его язык незамедлительно проник внутрь. Она вся затрепетала, и ее руки невольно вцепились в его плечи. Она словно лишилась опоры. Все плыло и кружилось. Пальцы ее скользнули по накрахмаленной рубашке и впились в мускулистые плечи.