Самое разумное решение: после захода солнца – хотя эта идея не слишком радовала Джима – заночевать на сухом островке. Но тогда, если кто-нибудь вознамерится напасть на него, то наверняка застанет Джима врасплох.

Сомнения Джима оборвала очевидная мысль, точнее напоминание. Он же дракон! Но продолжает рассуждать как человек! Кто, будучи в здравом уме, осмелится напасть на дракона?! Исключение, как Джим успел выяснить, составляют только рыцари в латах. Станет ли рыцарь в латах разъезжать в темноте по болотам? Нет. Тогда следует ли Джиму опасаться другого дракона? Если сведения Смргола о водяных драконах верны, то единственно опасным драконом-соперником оставался Брайагх. Но если Брайагх приблизится сейчас к Джиму, пребывающему в откровенно агрессивном расположении духа, то это станет его последней ошибкой.

Джим счел бы за счастье прямо сейчас вцепиться зубами и когтями в этого предателя. Матерая, тяжелая злоба горячим углем разгоралась в груди. Как сладостно было это ощущение! Искра раздулась в настоящий пожар, а гнев Джима обрел действительно драконью ярость. Вероятно, об этом и предупреждал Смргол, советуя не горячиться, не давать волю эмоциям.

Джим попытался успокоиться, но пламя гнева, бушевавшее внутри, было непросто загасить…

Удача улыбнулась неожиданно. На одном из крохотных островков Джим краем глаза выхватил очертания дракона.

Дракон копошился над чем-то лежащим в траве. С такой высоты и под таким углом Джим не мог различить, кем является жертва; идентификация существа в траве не интересовала его, поскольку одного вида дракона оказалось достаточно, чтобы пламя гнева вспыхнуло во всю мощь.

– Брайагх! – непроизвольно взрычал Джим.

Даже не дав себе труда чуть-чуть подумать, как истребитель с наведенными на цель пушками, Джим упал в пике.

Атака была стремительной, и Джим застал бы дракона, находившегося внизу, врасплох. Но, к сожалению, существовало препятствие, о котором не подозревал Джим. Даже легкий самолет с выключенными двигателями производит, идя на снижение, достаточно шума, чтобы разбудить спящего, а такой крупный, как Горбаш, дракон весил никак не меньше, чем двухместный самолет. К тому же этот нарастающий вой, несомненно, был уже хорошо знаком дракону внизу. Не подымая головы, он сделал отчаянный прыжок в сторону и кубарем покатился от того места, куда пикировал Джим.

Атакованный дракон вторично перекувырнулся, сел, уставился на Джима и принялся визгливо причитать:

– Это несправедливо! Несправедливо! – кричал он неестественно высоким для дракона голосом. – И все потому, что ты крупнее меня! А я сражался целых два часа, и она раз шесть едва не сбежала. Впервые за несколько месяцев на болота забрела еда таких габаритов, и вот… все прахом… Ты, ты отнимаешь мою добычу. Ведь не нужна она такому упитанному и сильному! А я голоден и немощен…

Джим растерянно заморгал. Он посмотрел на дракона, затем перевел взгляд на то, что лежало перед ним в траве: туша старой, тощей коровы, уже изрядно покусанная, с переломленной шеей. Джим уставился на дракона и тут впервые понял, что перед ним изможденное, в половину его размера существо, находящееся на грани смерти от истощения…

– Где ты, удача? – стенал дракон. – Стоит мне поймать приличную добычу, кто-нибудь моментально отнимает ее. А что остается мне? Одна рыба…

– Замолчи! – рявкнул Джим.

– Рыба, рыба, рыба! Холодная рыба, чья холодная кровь не прибавляет сил моим костям.