Центр армии Норфолка передвинулся вперед, и вся его армия изогнулась, как слабо натянутая тетива лука. Генрих оторвал глаза от сражения и посмотрел на холм. Там Глостер давал указания отряду резерва. Сэр Уильям стоял твердо. Нет, еще не время для него; дела сейчас обстояли и не очень плохо, и не очень хорошо, чтобы обратиться к нему за его ненадежной помощью. Справа тесно обступил края лорд Стэнли, но он пока не мог предложить ни помощи, ни угрозы.

– Уиллоубай!

– Сир?

– Поезжай к Оксфорду. Скажи ему разъединиться, если он сможет или действовать осторожно, чтобы не быть окруженным. Глостер посылает резерв, а я Толбота.

Сэр Роберт Уиллоубай ткнул шпорой в бок лошади. Генрих не следил за ним. Он выполнит свою миссию, чего бы это ему ни стоило, если только его случайно не убьют. Ни одна рана, даже фатальная, не могла бы остановить его, так как Уиллоубай был религиозным фанатом: Генрих был господом для него. Сэр Роберт был готов выполнить любую опасную работу. Но это раздражало Генриха, так как такая преданность лишила его способности мыслить. К его мнению нельзя было прислушиваться. Он слишком много думал над тем, чего хочет Генрих и слишком мало над тем, как безболезненно осуществить замыслы.

– Дядя, пошлите человека к Толботу. Скажите ему…

– Человек уже послан.

Они с нетерпением наблюдали, как резервная часть Глостера препятствовала Оксфорду разделить силы Норфолка на две части. Французская армия отступала и готова была напасть на Оксфорда с тыла. Господи, где же Уиллоубай? Рис был внизу! Нет, вот где Рис, выкрикивая проклятья на уэльском языке в адрес рабочих каменоломен, опьяненных жаждой крови, он вертел своим топором и мечом, пытаясь направить своих непокорных воинов в нужном направлении. Он удерживал их всех вместе. Оксфорд отступал.

После звона оружия и пронзительных воплей тишина, наступившая в результате разведения войск, была просто шокирующей. Генрих попытался заглотнуть слюну, но рот был до боли сухой. В нескольких футах между противоборствующими армиями, которые тяжело дыша смотрели друг на друга, лежали мертвые и раненые солдаты. Генрих засмотрелся на них. Некоторые слабо двигались, другие лежали без движения.

– Они смешали свою кровь, – подумал Генрих. – Когда люди могут быть еще ближе после этого? А они стараются уничтожить друг друга. В эти горькие времена смешение крови ничего не значило. Безнравственный дядя убивает беспомощного племянника, а брат сражается с братом на поле брани.

– Толбот верен, – с облегчением закричал Джаспер. – Посмотрите, как он рвется вперед.

Сила у него была не большая, но люди были дерзкими и пылкими.

Войска Оксфорда пришли в чувство, как только Толбот бросился вперед на правое крыло, поддерживая французов. Излучающая свет звезда, получив преимущество, двинулась вперед. Память десятилетнего унизительного заключения в тюрьме превратило девиз «За Англию и Святого Георга» в возглас страстного желания настоящей свободы, которую им могла принести только победа в этом сражении. Рис, находившийся внизу, почти утонул в диком крике сражения, которое было слышно со стороны уэльсцев.

– Гарри, Норфолк внизу!

– Вперед! – воскликнул Генрих.