— Думаю, не могут. Но интерпретация может быть неправильной. К примеру, ты вряд ли мог правильно учесть изменения, которые происходят с человеком при пребывании на большой глубине.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты помнишь ситуацию, когда ты в рубке вошел в ступор?

Рэмси вспомнил охвативший его ужас, неспособность пошевелиться и обнадеживающую помощь Спарроу. Он кивнул.

— Как бы ты назвал это состояние?

— Временный психотический срыв.

— Временный?

Рэмси удивленно воззрился на Спарроу.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты уверен в том, что все твои действия на «Таране» были абсолютно нормальными?

Рэмси покраснел, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— И что ты за машина сейчас, командир?

— Электронно-вычислительная машина, — ответил Спарроу. — А теперь послушай меня, и выслушай внимательно. Подводники адаптировались к большему психическому давлению, чем может вынести обычный человек, и не теряют способности к активной деятельности. Мы АДАПТИРОВАЛИСЬ. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Некоторые — так, другие — иначе. Но каков бы ни был способ адаптации, с точки зрения людей, не находящихся под давлением, этот способ не вполне нормален.

— Откуда ты знаешь?

— Я должен это знать, — сказал Спарроу. — Как ты сам заметил, мой способ адаптации — стать человекомашиной. С точки зрения нормальности обычного человека у вас, психологов, есть свое название для нее.

— Шизоидная.

— Таким образом, моя психика расщеплена на независимые части. Во мне есть часть — если хочешь, назови ее схемой, — которая помогает мне сохраниться здесь, на глубине. Она верит в иной мир, потому что она должна верить…

Рэмси заметил разговор о себе в третьем лице и напрягся.

— Кто может лишить меня права быть здесь тем, кем я должен быть здесь? — спросил Спарроу и почесал подбородок длинными пальцами. — Я должен был знать, что именно я должен был делать. Поэтому я изучал сам себя. Я анализировал себя. Я вычислял каждое подсознательное движение, которое я замечал. Я был почти жесток с собой.

Спарроу замолчал.

— И? — осторожно произнес Рэмси.

— Я понял, что я псих, — сказал Спарроу. — Но эта ненормальность проявляется так, что я полностью соответствую окружающему миру. В этом сумасшедшем мире я являюсь нормальным. Нет, не психически здоровым. Ведь быть нормальным — значит просто быть адаптированным.

— Ты говоришь, что мир шизоиден, фрагментарен…

— А разве он таковым не является? — спросил Спарроу. — Где здесь не разорванные связи между частями? Покажи мне полную социальную гармонию! — он медленно покачал головой, показывая полное отрицание. — Это тоже давление, Джонни.

Рэмси слега подстроил регулятор потока, управляющий процессом переливания крови Гарсии, и посмотрел на спящего после укола наркотика инженера-механика. Расслабленное и мирное выражение лица, сейчас давления для него не существовало.

— Мы рассматриваем психическое здоровье с утопических позиций, — сказал Спарроу. — Как будто человек может находиться в мире, в котором на него ничего не давит, отсутствует всякое принуждение. Именно поэтому нас охватывает ностальгия, когда мы вспоминаем о теплых южных морях. Там минимальная угроза выживанию, — он снова покачал головой. — Каково бы ни было давление и какова бы ни была адаптация, наука всегда определяет ее как нездоровую. Иногда я думаю, что здесь и лежит истинный смысл библейской фразы: «Дети поведут их».