— Ты упрямый, как носорог!

Носорог был единственным диким зверем, которого Дуся знала. Когда-то она видела его на картинке и хорошенько запомнила. С тех пор носорог стал для неё источником отрицательных примеров на всю жизнь. «Ходишь, как носорог», «глупый, как носорог», «лакает молоко, как носорог» — то и дело повторяла кошка. «Непонятно, с чего бы это московскую кошку зациклило на носорогах, заметил как-то Куклаваня. — Не удивлюсь, если ты когда-нибудь выскочишь замуж за носорога и у тебя будет много-много маленьких носорожат».

В настоящий момент Куклаваня сочинял поэму, которую собирался прочитать на праздничном обеде. Поэма была ужасно упрямая и никак не желала сочиняться. Куклаваня грыз карандаш и мучился.

— Назови мне рифму к слову «дорожке»! — толкнул он в бок Олю.

— Отстань. Ты не видишь: я занята! — Кукла намазывала варенье на хлеб.

— Ничего ты не занята… Я занят. Писать стихи — это тебе не варенье по хлебу размазывать.

— Вот и пиши их молча, — огрызнулась кукла Оля. — А то останешься без бутербродов.

Когда приготовления были закончены, всех пригласили к столу. Зайцы уселись на маленькие табуреточки с резными ножками, Оля на креслице, Куклаваня залез на спину к кошке, а дракончик положил свою тяжелую голову на край стола рядом с пирожками и вареньем.

Каждый скользил взглядом по столу, прикидывая с чего бы начать. Дракончик нежно смотрел на банку с горчицей, кошка Дуся обнюхивала рыбку из консервов, а зайцы нервно и застенчиво угощали друг друга морковкой.

— Постойте! — крикнул вдруг пупс. — Я закончил поэму.

Куклаваня встал в позу, вытянул вперед правую руку, откашлялся, взъерошил спутанную рыжую шевелюру и надрывно заголосил:

Игрушки захлопали в ладоши:

— Неплохо! Совсем неплохо. Хорошее стихотворение. Молодец!

Куклаваня скромно потупился:

— Я посвящаю своё четверостишие дракончику Пыхалке.

— В самом деле? — растрогался Пыхалка. — Очень мило с твоей стороны. Ты не мог бы прочитать ещё разок, а то в первый раз я прослушал. Я же не знал, что стихотворение мне посвящено.

Куклаваня повторил четверостишие ещё три раза, и с каждым разом оно казалось ему всё более удачным:

— Читаю и плачу! Даже не верится, что это я его написал.

Дусе понравилось, что Куклаваня упомянул кошек. Зайцам пришлось по душе, что всё в рифму и смешно. Только Оля была недовольна таракашками. Это показалось ей негигиеничным.

— Давайте обедать! — закричали зайцы. — Нечего откладывать! Да здравствуют пироги с капустой и морковкой!

— Какой замечательный у меня выдался денёк! — воскликнул дракончик, погружая свой длинный язык в горчицу. — Сегодня я проснулся, сегодня мне посвятили замечательное стихотворение и я нашёл друзей!

— Мы тоже рады, что тебя нашли! — сказала Оля. — В самом деле очень рады.

— А ещё мы рады, что ты не ешь варенья, — добавил Куклаваня, облизывая ложку с повидлом.

Едва обед был закончен и тарелки убраны, как все услышали скрежет ключа в замке и голоса в коридоре.

— Прячься скорее! — закричали Пыхалке.

Дракончик заметался по комнате, пытаясь отыскать подходящее место, где бы его никто не обнаружил. Но он был слишком большой, и подходящее место никак не находилось. Под кровать он не пролезал, в шкаф прятаться было слишком поздно, а в кукольный домик дракончик не помещался. Пыхалка так суетился, что уронил стул и наделал много шуму.